От этого вопроса я опешила и заикаясь ответила:

– Т-так. Какое отношение к это имеет к делу?

– Прямое, – прошипел тот, – по официальным данным она впала в кому при твоих родах. Отец тебе что-то говорил об этом?

По затылку пробежали мурашки, а внутренности будто сделали сальто.

– Ничего не говорил. Я знаю только то, что она не пережила моих родов. Это всё.

Йонг цокнул и сделал какие-то пометки в планшете.

– Ладно. Со свечкой ты справилась, это уже неплохо. Давай проверим кое-что посерьёзнее.

Он встал, подошел к еле живому огню, присел на корточки и протянул к нему ладонь так, что почти коснулся. Я с интересом подалась вперед, чтобы рассмотреть, чем он там занимается. Несколько секунд Йонг сидел с закрытыми глазами. А затем нахмурился, сжал ладонь в кулак так, что побелели костяшки. И вдруг разжал ладонь, а огонь вспыхнул с такой силой, что почти вылетел за пределы камина.

– Обалдеть! – изумлённо воскликнула я. – Как это возможно?

Я видела, как мышцы руки Йонга дрожали от напряжения. Наконец, он резким движением выдернул ладонь из огня, и тот снова стал еле-еле гореть. Он вернул себе безразличный вид, поднялся, потёр ладонь и сказал:

– А теперь твоя очередь.

Я охнула и подскочила со стула.

– Ни за что!

Йонг закатил глаза, сложил руки на груди и сказал:

– Я научу. Это легче, чем кажется. Всего лишь маленький костёр. Подходи.

Ладони вспотели от страха. На ватных трясущихся ногах подошла к Йонгу. Он сел на пол и жестом указал сделать мне так же. Я послушалась.

Йонг, казалось, даже смягчился. Он заговорил спокойным ровным голосом:

– Для начала тебе нужно хорошенько освободить мысли. Когда делаешь это первый раз, может быть сложновато. Тем более тебе. Закрой глаза и прочисти мозг. Думай только об огне. И представь, что вместо крови по венам и артериям у тебя течёт чистое пламя.

Я еле сдержалась, чтобы не хихикнуть. «Какая чушь», – думалось мне. Но делать было нечего. Я закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. В голове возник образ сестры. Она глядела на меня своими чёрными бездонными глазами с немым вопросом. И я посмотрела в ответ. А ты знала? Папа тебе сказал? Сама того не замечая, стала хмуриться. К сожалению, Йонг это заметил. Он хлопнул меня по плечу и процедил:

– Я сказал ни о чём не думать.

– Я и так ни о чём не думаю.

– Не ври мне. Пробуем ещё раз.

Я снова закрыла глаза и на этот раз действительно сконцентрировалась. Приложила руку к груди, чтобы слышать сердцебиение. Дыхание стало ровным. Но вдруг в памяти пробудилось недавнее воспоминание. Образ папы, отчитывающего меня за очередную чушь. Это меня разозлило.

На этот раз Йонг не обратил внимания, что я отвлеклась, и спросил:

– Готова?

Я открыла глаза и кивнула.

– Протяни руку к огню. И привыкни к ощущению пламени на своей коже.

Выдохнув, поднесла руку к камину. Как и со свечой, никакого дискомфорта не было. Я потянулась ещё ближе. А потом ещё и ещё, пока вся кисть не оказалась погружена в пламя. Кожу будто кололи одновременно тысячи иголочек, но острой боли не было совсем.

Жуткое и одновременно завораживающее зрелище. Сердце стало биться быстрее, и я против воли улыбнулась. Йонг удовлетворенно сказал:

– Вот так. Это не страшно.

– Я могу держать руку так сколько угодно?

– Нет, конечно. У всех по-разному, твоё время мы ещё определим. В среднем около двадцати минут.

– А потом что?

– А потом вот это.

Йонг снял перчатку с левой руки. Коричневато-красная ладонь была искорёжена рытвинами и впадинами от ожога. Ногтей не было. Я поморщилась, охнула и выдернула руку из камина. Кожа была в порядке, только маленькие волосинки на пальцах сгорели дотла.

Йонг холодно рассмеялся, надел обратно перчатку и сказал:

– Тебе не о чем волноваться.

– Как это случилось?.. – тихо спросила я без особой надежды на ответ.

Но Йонг всё же ответил:

– Один час и двадцать шесть минут. Лучше не повторять. Огонь – это дикий зверь. Приручить его даже таким, как мы, не под силу. Ошибок не прощает.

Я нахмурилась и бросила ещё один взгляд на его левую руку. Он заметил мой взгляд и поспешил увести моё внимание:

– Теперь ты должна попробовать контроль. Нужно знать, насколько случай запущен.

Я облизнула сухие губы и вдруг поняла, как сильно хочу пить.

– Тут есть вода?

Йонг холодно ответил:

– Нет. Пить нельзя, пока не закончим. Теперь будем тренироваться. Возвращай руку в огонь и слушай внимательно.

Я судорожно втянула воздух и послушалась. Язычки огня стали снова ласково пощипывать кожу. Йонг тоже протянул здоровую руку в камин.

– Теперь ты должна медленно сжать руку в кулак и сконцентрировать все мысли на нём. Есть только твоя ладонь и пламя. Представь, что в руке держишь порох. Как только разожмёшь ладонь, огонь должен вспыхнуть. Сосредоточься. И пробуй.

Он сжал руку в кулак и закрыл глаза. Я повторила за ним. Во рту совсем пересохло. Я облизнулась и попыталась не думать о жажде. Ничего не получалось.

– На счёт три разжимай.

– Ладно, – тихо сказала я и снова постаралась сосредоточиться на пламени.

– Раз… – начал счёт Йонг, – два…ТРИ! Разжимай!

Я разжала ладонь, но огонь не шевельнулся даже на миллиметр. Он вздохнул и процедил:

– Чего и требовалось ожидать.

– Я хочу попытаться ещё раз.

Йонг пожал плечами и сказал:

– Валяй. Но, сдаётся мне, мы только теряем время.

Я сцепила зубы, закрыла глаза и снова сложила пальцы в кулак.

«Думай об огне, думай об огне, думай об огне», – крутилось в голове. Но вместо ясной мысли мозг поочередно подбрасывал картинки изуродованной ладони Йонга, обеспокоенного лица Юноны, чёрного снегохода похитителей. А ещё жажды, которая нарастала с каждой секундой пребывания в этой проклятой комнате.

Йонг начал считать, и когда выкрикнул цифру «три», я разжала ладонь и снова ничего не получилось.

– Чёрт!

– На сегодня хватит. Попробуем ещё раз завтра. Теперь тебе нужно восстанавливаться.

Я с ужасом отметила, что чувствую себя словно после длительной пробежки. Сердце стучало быстрее обычного и, по ощущениям, билось вовсе не в грудной клетке, а где-то под горлом. От напряжения пот проступил по всему телу. Йонг это тоже заметил.