(кроме Турции и Польши), оставлено главенство во внутреннем управлении; поэтому историки права считают связь Малороссии с Москвой личной унией. Но московское правительство в тех же «статьях» оставляло за собой право непосредственного управления и частью осуществляло соответственные действия; поэтому другие говорят либо об инкорпорации, либо о «довольно неопределенных отношениях», дававших Москве возможность постепенно расширять свою власть на Украйне.

В 1654 г. началась первая польская война царя Алексея. Московские войска взяли Смоленск, заняли Литву. В Вильне установлено московское воеводство, царь принял титул великого князя Литовского. Но с казаками сразу же возникли недоразумения. Хмельницкий явно не поддерживал действий московских воевод, двинутых в Подолию и Галицию; при осаде Львова он через Выговского советовал осажденным не сдаваться и в то же время вел свою политику сношений с Турцией, возобновил союз с крымским ханом, с трансильванским князем и со Швецией и явно готовил разрыв с Москвой. Но еще больше, чем поведение Хмельницкого, грозили прочности московских успехов действия Швеции. Начав войну с Польшей, шведы заняли западную часть Литвы, всю Великую Польшу, взяли Варшаву и Краков. Радзивиллы подписали унию Литвы со Шведским королевством под условием войны Карла Густава с Москвой. Курфюрст Бранденбургский, Хмельницкий, Ракочи вступили со шведским королем в соглашение о разделе Речи Посполитой. Карл Густав себе прочил Ливонию и Пруссию. Царь Алексей решил тогда заключить перемирие с королем Яном Казимиром, а вслед за тем образовался против шведов союз Дании, Австрии и Польши, к которым примкнул и Бранденбург. Смерть избавила Хмельницкого от полного крушения его планов, а царь Алексей Михайлович, вернув Польше Литву, удержал Ливонию и начал войну со шведами. Обострение шведской опасности выдвинуло в сознании московского правительства на первый план балтийский вопрос, который нашел себе убежденного энтузиаста в лице А.Л. Ордина-Нащокина. Для этого выдающегося государственного деятеля очередной и самой важной задачей московской политики было именно приобретение Ливонии и морского побережья на западе. Для этой цели, ради широкой перспективы развития русской торговли через Балтийское море, он готов был отступиться и от западнорусских завоеваний, от которых «прибыли нет никакой, а убытки большие», и от Малороссии. Но быстрый ход событий на юге и личное настроение царя Алексея убили его мечты. Царь Алексей Михайлович мысль Нащокина о возможности отступиться от «черкасскаго дела», ради прочного союза с Польшей против шведов, признавал «непристойной», подобной тому, как «отдать святой хлеб собаке». И «черкасское дело» заняло первое место в его политике. По смерти Хмельницкого началась в Украйне «великая шатость». Малороссы выбились из-под польской государственной власти, смели «панский» строй общественных отношений, но не успели выработать сколько-нибудь прочной социально-политической организации. Во главе управления стоял гетман с диктаторской властью, вокруг него старшина, по теории избираемая, как и гетман, свободным выбором казацкого войскового круга, на деле же сложившаяся в богатую и влиятельную аристократию, которая свела всякие выборы к простой формальности. Казацкая масса, вольнолюбивая и буйная, плохо сносила старшинское ярмо, чувствуя себя носительницей украинского народовластия, к которому тянулась и крестьянская масса, только что сбросившая панское иго. В этой пестрой среде Хмельницкий занял позицию представителя верховной власти над всем малорусским народом, но московское правительство, как прежде власть польская, желало признавать в гетмане не администратора Украйны, а только главу казацкого войскового самоуправления и взять управление страной в свои руки. Глубокий разлад между казацкой и народной демократией, с одной стороны, и олигархией старшины – с другой давал опору в борьбе против стремления малорусских вождей к политической независимости Украйны. Сам Хмельницкий в переговорах отделял казаков от крестьянства, предлагая такую статью: «Кто казак – будет вольность казацкую иметь, а кто пашенный крестьянин – тот будет должность обыклую царскому величеству отдавать», а старшины выпрашивали уже в его время у царского правительства грамоты на земли с признанием их господской власти над крестьянским населением этих земель. С другой стороны, крестьянство, плохо знавшее московские порядки, видело в попытках старшин восстановить «панщину» черту польского шляхетского быта, которая окрепнет, как только произойдет воссоединение Украйны с Речью Посполитой, и тянуло к Москве, увлекая на свою сторону и рядовое казачество, раздраженное старшинским самовластием. Старшинская среда была носительницей стремления к образованию самостоятельного малорусского государства, готовая, по нужде, идти на унию и под протекторат либо с Москвой, либо с Польшей; казацкой и народной массе эта идея была малопонятна и чужда, тем более что и у Хмельницкого она определилась сколько-нибудь отчетливо разве под самый конец его деятельности и поставлена в «статьях» 1654 г. Гетманом после смерти Богдана Хмельницкого старшина выбрала Ивана Выговского, хотя войсковой круг стоял за малолетнего Юрия Хмельницкого; казацкие полки, связанные с Запорожьем, противопоставили ему Мартына Пушкаря, который обратился в Москву с изветами на Выговского. Москва признала Выговского, но, пользуясь разладом, пыталась дальше вести присоединение Малороссии: передать управление и сбор налогов своим воеводам, подчинить киевскую митрополию своему патриарху, сводя полномочия гетмана и его рады к кругу чисто казацких дел. Выговский решил сломить внутренних врагов, с татарской помощью разбил Пушкаря и в 1658 г. заключил в Гадяче договор с Польшей об образовании из Украйны Великого княжества Русского, которое на началах внутренней автономии войдет в состав Речи Посполитой рядом с королевством Польским и Великим княжеством Литовским. Внутренняя усобица сгубила Выговского, гетманом стал Юрий Хмельницкий. В переговорах с Москвой старшинская рада Юрия попыталась определить отношения в духе гарантий своей автономии, но князь Трубецкой принудил ее на войсковой раде 1659 г. принять «статьи», которые ограничивали власть гетмана и отдавали в руки московских воевод, сверх Киева, еще пять городов; отрезать Северщину на московскую сторону Трубецкому не удалось. Отношения оставались крайне сложными, а вести их приходилось с большой осторожностью: с 1657 г. возобновилась польская война и шла далеко не так успешно, как первая. На севере русские терпели неудачи, потеряли Литву и Белоруссию. На юге Хмельницкий вынужден был перекинуться на польскую сторону, боярин Шереметев капитулировал под Чудновом. Борьба затягивалась и вела к сознанию, что всей Украйны не удержать. Московская политика наметила, по выражению царя Алексея, «средний путь» – раздел Малороссии по Днепру с тем, однако, чтобы удержать за собой и Киев. К этой цели как возможному минимуму направлены дальнейшие усилия Москвы. Раздел подсказывался внутренними отношениями Малороссии, где в Левобережной Украйне утвердился гетманом Брюховецкий, а в Правобережной – Дорошенко. Брюховецкий, выдвинутый демократической массой казачества, искал опоры в Москве, согласился сам просить о введении в Малороссии московского управления и податного оклада, поддерживал проект подчинения малорусской церкви московскому патриарху, заслужил чин боярина и женился на боярышне княгине Долгорукой.

Поставив малороссийский вопрос на вполне