пяти лет, пока он ей не надоел. Белые волосы, серые глаза, молочная кожа ребенка вызывали у нее сначала умиление, а потом лишь горечь от потери любимого.

Мэлисента была не одна такая черствая и жестокая по отношению к мужчинам — слугам, рабам. Теффана тоже не отличалась добротой и сердечностью. Власть развращает — этот закон знает каждый. Теффана любила своих детей, пока ей это позволяли ее амбиции. Когда отец Дазана решил, что в его власти спасти парочку рабов, встал перед ее двором на колени и попросил услуги, она согласилась. Да, как же… Рабы погибли, вернее их казнили по дороге, а вот с Якобом она поступила по-другому. Ведь он показал свое превосходство над другими ее мужьями. Да, как он посмел? Она не была жестока, но и ничего не забывала и уж тем более не прощала. Якоб был убит в своей постели после ночи любви со своей госпожой. Заколот в самое сердце, ее же кинжалом. Понял ли он, кто его убил? Понял ли, за что она его убила?

Вот так Дазан остался без отца и вскоре потерял и мать, которая видела в нем лишь отголосок своей любви. Но она не забыла про него. Вырастила убийцу, умного и сильного. И ведь материнское сердце радовалось за каждый его хорошо выполненный ее приказ. Скольких он убил по ее приказу? Он не считал. Да и зачем, если ему отдана комната, приставлен слуга и всегда в шкафу лучшая одежда и обувь, даже украшения есть. Привилегий много, остальное для него было не важно. Ну, пока он не увидел ее… Белокурая девушка, входящая в комнату, стала для него путеводной звездой. Еще не понимая, что его так в ней привлекло: тонкие ножки, запястья или взгляд фиалковых глаз, еще не понимая, что в ней есть особенного, но он уже готов был растерзать Накао, когда та попросила ее убить. И ведь приказ матери был забыт в одночасье. Что ему приказы, если он не связан ни с одной женщиной этой земли клятвой? Он свободный, в рамках конечно же, но у него есть выбор всегда: убить или быть убитым.

И ведь он не был девственником. Там где не хватает женщин, всегда есть мужчины, и доставить себе удовольствие, снять напряжение, он может всегда, даже в чужом доме. Где всегда есть молодые мальчики для утех тех, кто приближен к женщинам, но которых она не берет в свою постель.

Глядя, как эта женщина выбивает одеяло, морщит носик и с каким удовольствием выбрасывает остатки мебели из окон, и у него разрывает штаны от желания забыть обо всем, и о пыли и об уборке, и восстановлении ворот. Забыть и забыться у нее на груди, а ведь он никогда не был с женщиной, но отлично знает как себя с ней нужно вести. Его мать отлично вышколила сына, даже если отказала своим фавориткам, когда они просила Дазана себе в любовники. Он не только был пущен в спальню к ее подруге, но он должен был учиться доставлять женщине удовольствие губами и пальцами. А сам снимал напряжение уже с молодым слугой у себя в комнате, терзая его тело и слушая его крики. Может Накао на это и рассчитывала, отправляя их сюда? Тогда нужно сделать все наоборот или не нужно, а пойти по пути своего желания? Ведь у Питера такие же взгляды, вон как бодро нес Мэлисенту на руках, даже не морщился, а улыбался как силиус на сметану. Зато у них двоих будет, наконец, связь с женщиной, а не просто удовлетворение своих желаний и получение удовольствия, снятие напряжения. И так ему захотелось, чтобы эта женщина осталась такой же непосредственной, нежной и строгой одновременно, чтобы можно было и дальше любоваться ею. И пусть она будет даже в робе, он согласен. Она прекрасна в любой одежде.

ГЛАВА 30 Уборка …

Мэл осмотрелась: — Может зря поторопилась? Выбросила всю мелочь, а камин чем разжигать? Да, поторопилась. Ну не нести же назад. Нет. В этом доме так много поломанных вещей, что хватит и на печь и на камин. Если что сломаю сама, а что теперь это мой дом и могу делать все что хочу, — она кивнула своим мыслям и прислушалась. Во дворе, слышался стук молотков. — Оу, нашлись работники? — Мэл бросилась к окну и замерла. Двое мужчин, ее недавние сопровождающие, сбросили камзолы, рубашки, и оставшись в одних брюках взяли в руки молотки и кувалды. Ворота, недавно лежащие в траве и так удачно изображающие из себя настил, стали тем, кем являлись до этого — створками ворот, которые благополучно встали на свое место и даже умудрились закрыться на засов. — А они красавцы, просто молодцы. Ворота починили, теперь вижу, что починку бельевого шкафа им можно доверить, — девушка даже голову повернула и критично осмотрела бельевой шкаф в комнате. — Так вопрос с ремонтом решен, кровать очищена и спать мне есть где, осталось решить вопрос с продуктами и дальше по плану.

А во дворе установив ворота на место и даже закрыв их на засов, двое мужчин подхватили свою, так вовремя брошенную одежду и направились в замок, по дороге замечая все, что еще требовало ремонта. Да, необходимо починить сарай, где, наверное, содержались лошади, да, нужно убрать весь мусор скопившийся у стен замка и убрать засохшие растения… Работы много…

Открыв тяжелую дверь, первое что они увидели — черный дым клубился по замку, забивался в нос и горло, а недалеко, где-то справой стороны слышался отчаянный мат девушки, которая, не стесняясь в выражениях, кляла на чем свет печь, которую так неосторожно решила разжечь. Питер и Дазан переглянулись и бросились на кухню, вернее на ее голос, потому что где находилась кухня, они не знали.

Мэл открыла окно и почти вывалилась из него, вся чумазая и в саже она сейчас представляла собой главного персонажа одной из сказок земного прошлого: — Печь пропала, дымоход завален, — простонала она.

— Госпожа, что случилось?

— Госпожа, вы в порядке?

Мэл взвыла: — Меня зовут Мэлисента и я здесь не госпожа. Это и замком то назвать нельзя, так дом на колесах. Печь завалена, продуктов нет, канализация не работает. Да, я готова сейчас домик в деревне променять на эти хоромы.

Мужчины улыбнулись и начали помогать с уборкой помещения, поглядывая искоса на девушку. Чумазая, перепачканная в саже, она была прекрасна в своем негодовании, закасала рукава ее