этой телочкой никогда не бывает скучно. Мне интересно, о чем она думает, на каждый мой подкол у нее всегда наготове остроумный комментарий — эти пикировки поднимают настроение и не дают расслабиться. И мне нравится, как она умеет смеяться над собой. Вот вчера, например, она запнулась о единственную ступеньку, ведущую с веранды к входной двери, и, можно сказать, шлепнулась прямо на месте, лицом в пол, а после минут десять хохотала до слез. Большинство знакомых мне женщин сели бы, рыдали и как-нибудь попытались бы обвинить меня в том, что упали. К тому же, когда это случилось, Азия была совершенно трезвая, а от этого еще смешнее.

— Знаешь, я буду с нетерпением ждать возможности надеть рубашку, которую ты сошьешь. — На прощание почесываю Пикси за ушком и беру ключи со стола у двери. — К ужину вернусь. Тебе что-нибудь из благ большого мира нужно? Могу привезти.

— Нет. Спасибо. Я приготовлю тебе на ужин цыпленка в специях с рисом.

Тот факт, что вегетарианка готовит на ужин для меня мясо, значит, что я ей нравлюсь, разве нет?

Когда я захожу в тату студию моего кузена Лукаса, он как раз заканчивает набивать татуировку Финну. Похоже, Финн в нашей компании закрепился надолго, поскольку он не только вырос вместе с Лукасом и дружит с ним с детства, но еще и играет в группе под названием «Вечная жажда», которая иногда играет на разогреве у «Эшес&Эмберс». Я никогда бы не сказал этого Финну, но их группа на самом деле неплохая, и они набирают популярность.

— Как оно, Тэлли-Хо? — поддразнивает Финн.

— У тебя что, дома нет? — отвечаю я. — Каждый раз, когда я прихожу, ты торчишь тут.

Мне не следовало бы находиться в рабочей зоне Лукаса, пока он работает с клиентом, но поскольку он мой кузен, а Финн — его друг, правила можно немного нарушить.

— Кстати, раз уж ты заговорил про дом, как поживает твоя «жена на заказ»? — парирует он. — В прошлый раз, когда мы к вам заходили, она выглядела очень даже ничего.

— Не вздумай говорить о моей жене, Финн. И от моей сестры тоже держись подальше. — Я поворачиваюсь к Лукасу. — Кстати, где Рейн? Ее не было за стойкой ресепшен, когда я зашел.

Моя сестра работает здесь администратором, и я не то чтобы очень этому рад, потому что мне кажется, что к ней целый день пристают мудилы типа Финна. Я знаю, что Лукас оберегает ее не меньше меня, но, тем не менее, предпочел бы, чтобы она нашла работу в каком-нибудь кафе или офисе.

— Она ненадолго поднялась наверх, нужно с чем-то помочь Айви, — отвечает Лукас, откатываясь от Финна. — Ладно, мужик, на сегодня все.

Я дожидаюсь, пока Лукас закончит с тату Финна, приведет в порядок рабочую зону, и затем шлепаюсь в кресло.

Он посматривает на меня, пока готовит инструменты к работе.

— Что? — спрашиваю я. — Почему ты на меня так смотришь?

— Ты изменился, — усмехается он.

— Изменился? Как?

— Выглядишь почти счастливым. Не такой нервный, как раньше.

— Не гони… — картинно закатываю глаза я.

— Я серьезно. — Он придвигает свой стул поближе и берет меня за предплечье, чтобы внимательно рассмотреть рисунок, нанесенный на прошлой неделе.

— «Счастливый, но раздраженный» больше было бы похоже на правду.

Он кивает и, улыбнувшись, начинает работать над верхней частью моего плеча. Надеюсь, сегодня он полностью закончит мою руку, тогда можно будет двигаться дальше, заняться дизайном на ногах.

— Ну так, как идут дела? — интересуется он. — Финн ушел, можешь говорить, как есть.

— Ладно. Ты прав. Это очень тяжело.

— Это точно.

— Поначалу мы все время срались, как кошка с собакой, но сейчас стало немного получше.

— Отлично. Я себе даже представить не могу, насколько это тяжело — жениться на женщине, которую ты даже не знаешь.

— Ты бы удивился.

— Тем более круто, что вы так стараетесь.

— Да. — Я немного поворачиваю руку, чтобы ему было удобнее работать. — Самая большая наша проблема — секс.

— Плохой секс? Мужик, мои соболезнования.

— Нет, не плохой секс, вообще никакого секса. Что-то там определенно есть, но она постоянно меня отшивает. Все твердит, что ей нужно, чтобы сначала появились чувства. И хочет, чтобы у меня тоже были чувства.

— Ее можно понять.

— Да… — тяну я. — Но только я про это не знаю ни хрена. Как у тебя это было с Айви?

— У тебя уже есть к ней чувства?

— Ага. Она мне нравится. Сейчас больше, чем раньше.

— Скажи ей. Покажи. Привези ей цветы, сделай что-нибудь приятное, поговори с ней. Дай ей понять, что она особенная.

— Я этой херней не страдаю, бро. Никогда не заморачивался.

— Как ты вообще умудрился пройти тестирование, чтобы попасть в этот проект? Тебе придется открыться ей, дать ей почувствовать, что с тобой ее сердце в безопасности.

— Да чтоб меня семеро! Я купил ей машину и дом. Это не считается?

— Конечно, считается, но я говорю о личном. О незначительных, но о важных для нее вещах.

Я быстро прокручиваю в голове идеи.

— Как та цепочка, которую ты сделал для Айви?

— Именно, — кивает он.

— Ладно, — тяжело вздыхаю я. Думаю, можно попробовать. Просто я не привык к таким штукам.

— Потому что ты хочешь добиться ее с помощью секса, а в ситуации, когда это невозможно, сразу потерялся.

— Не представляю, как ты справляешься, мужик. Айви от тебя без ума с самого первого гребаного дня. За тобой всегда классные девчонки бегали, а на меня только шлюшня вешается. Что за херня?

— Может быть, это потому, что ты всегда себя вел так, будто тебе, кроме этого, ничего и не надо?

— Да, может быть.

— Она поедет с тобой в пятницу в клуб?

— Да. Я пытаюсь уговорить ее сходить в салон и купить шмоток. Она прям боится тратить деньги; мне все время приходится ее чуть ли не уговаривать взять мою кредитку. А насчет похода в клуб она по-настоящему нервничает. Прям как термит. — Я делаю затяжку от электронной сигареты. — А! Чуть не забыл. Азия заставляет меня надеть, блин, рубашку на сцену. Боюсь, быть мне освистанным.

— Заставляет, говоришь? Серьезно? — смеется Лукас. — Выражаешься ты как типичный муж.

— Даже не начинай.

Наблюдая, как Лукас работает над рисунком на моем предплечье, я замечаю у него на большом пальце маленькую татуировку, на которую раньше не обращал внимания. Точно такой же символ есть у Азии на плече.

— Что это? — спрашиваю я, показывая на татушку жестом.

— Хм-м, это — тату-машинка. — Лукас смотрит на меня, как на умалишенного. — Я всегда