Мысли вернулись к Лёве Амбарцумову. Как хорошо он разбирается в антиквариате: цены, заводы, клейма. А ведь и в школу он приносил какие-то дефицитные диски, кассеты, плэйеры и продавал их одноклассникам. Его даже шутливо звали – наш Фарцовщик.

На бывшую учительницу нахлынуло волнение. Фарцовщик! Тоже на Ф!

Софья Евсеевна вполне могла запомнить Лёву под таким прозвищем, школьные клички очень живучи. Амбарцумов приходил к ним на квартиру два года назад, и она знает, как он выглядит сейчас. А что, если статуэтки – только хитрая уловка, возможность сбить следствие на ложный путь? Или маленький довесок к основной ценности? Да и стоимость их известна лишь со слов Амбарцумова.

Валентина Ипполитовна отключила душ, ступила на мягкий коврик и потянулась за широким полотенцем. В наступившей тишине она отчетливо услышала в глубине квартиры легкое покашливание. Женщина вздрогнула, судорожно прижала полотенце к груди. Она глядела в запотевшее зеркало и видела там размытый силуэт. Ей показалось, что фон в мутном зеркале темнеет. Холод пробежал по ее спине. На мокром теле мгновенно проявились гусиные пупырышки. Кто-то открывает дверь в ванную!

Она обернулась и обеими руками схватилась за дверную ручку. Полотенце свалилось на пол. Женщина тянула ручку на себя, боясь, что дверь откроется. Многоликий страх, как осьминог, накинулся на нее. Она испугалась за свою жизнь, ужаснулась факту присутствия незнакомца в своей квартире, и боялась оказаться перед ним голой. Через минуту последнее обстоятельство пересилило.

Валентина Ипполитовна накинула халат, туго завязала ремешок, сжала похолодевшими пальцами фен с ручкой, выставив его перед собой словно фантастический пистолет. Что делать? Отсидеться в ванной или подсмотреть, что творится в квартире?

Она прислушалась. Тишина. Шагов и кашля больше не слышно. Лишь капает по эмалированной ванне не полностью закрытый кран. Валентина Ипполитовна осторожно надавила на рукоять дверной защелки. Но дверь не поддалась! Это по-настоящему рассердило женщину.

Страх был отброшен. Она с силой затрясла рукоять и заколошматила в дверь. В квартире раздался звон разбитого стекла и торопливые шаги. Валентина Ипполитовна от возмущения, что кто-то хозяйничает в ее квартире, выкрикнула "Ах, так!" и затормошила хлипкую дверцу с такой силой, что казалось, она вот-вот вывалится вместе с коробкой. От безудержной тряски за дверцей что-то шлепнулось, и она открылась. На полу валялся стул, подпиравший ручку.

Валентина Ипполитовна оказалась в коридоре. И вновь страх парализовал ее тело. Темная квартира показалась неведомым опасным хищником. Учительница собралась с силами, чтобы сделать несколько шагов к выключателю, как вдруг из ее комнаты выскочил человек в капюшоне.

На секунду он замер и повернулся к ней.

1963 год. Стэнфорд – Принстон. США.

Молодой преподаватель Стэнфордского университета Пол Коэн ощущал крайнюю степень возбуждения. Его покалывало изнутри, мышцы нервно сжимались, глаза искрили, он не мог усидеть на месте. И тому была весомая причина. Пол первым в мире доказал то, что долгие годы не удавалось никому.

Более тридцати лет назад корифей математической логики Курт Гёдель предсказал, что существуют утверждения, которые невозможно ни доказать, ни опровергнуть. И вот это мрачное для всех ученых пророчество сбылось. До сегодняшнего дня теорема о неполноте Гёделя оставалась изысканной логической абстракцией, но теперь перед Коэном лежало строгое доказательство, что одну из кардинальных проблем математики, которые великий Гильберт сформулировал на рубеже двадцатого века, невозможно решить.

Это результат являлся новой вехой в истории науки. Однако не слишком радостной. Отныне человечеству придется признать, что в мире есть неразрешимые проблемы. Неразрешимые ни сейчас, ни когда-либо в будущем!

Первым, с кем Пол Коэн решил поделиться своим открытием, был, конечно же, Курт Гёдель. Тот, кто вдохновил молодого математика на кропотливое исследование, должен был получить подтверждение своего гениального предвидения из первых рук.

Пол Коэн поспешил в аэропорт Сан-Франциско. Винтокрылый "Боинг" за несколько часов перенес его с Западного побережья США на Восточное. И вскоре сигарообразное оранжевое такси въехало в известный на весь мир университетский городок Принстон.

Дверь профессорского домика открыла озабоченная жена Гёделя Адель, с которой Пол созвонился из аэропорта. Она предупреждала, что Курт нездоров, но только сейчас Коэн услышал страшный диагноз: паранойя. Курт Гёдель, сохранивший ясный математический ум, маниакально опасался отравления. Он доверял только своей жене.

Долгожданная для Пола Коэна встреча началась и завершилась в одно мгновение. Скрипучая дверь профессорского кабинета приоткрылась, оттуда высунулась сухая ладонь, выхватила рукопись Коэна и тут же исчезла. Ошеломленный Пол не успел даже разглядеть Гёделя. Дверь с шумом захлопнулась. Адель смущенно пожала плечами, давая понять гостю, что на сегодня аудиенция закончилась.

Весь следующий день Пол Коэн пребывал в неведении: поймет пожилой Гёдель его статью или нет? Вечерний звонок Адель развеял его сомнения. Гёдель любезно приглашал Коэна на чаепитие. Учитывая манию профессора, это был совершенно удивительный жест доверия.

Беседа между двумя математиками началась неожиданно.

– А что, если теорема Ферма тоже недоказуема? – задал вопрос Гёдель и тут же рассмеялся сухим смехом, больше похожим на мелкий кашель. – Это многое бы объяснило в ее трехсотлетней истории. Не так ли?

– Я знаю, что с помощью современных электронно-вычислительных машин…

– Сколько месяцев потратили Эйлер и Гаусс впустую! – продолжал смеяться Гёдель. – А Коши? Как бедняга старался. Десять лет – и безрезультатно!

– Благодаря электронно-вычислительным машинам теорему Ферма доказали для всех степеней вплоть до пятисот, – поспешил высказаться Коэн.

– Да хоть до миллиона! – Гёдель оборвал смех и неприязненно спросил: – Разве вы не знаете, что бесконечность всегда больше любого целого числа?

– Конечно, профессор, – кивнул Коэн.

Однако ответ Гёделя не убедил. Он с пугливым недоверием смотрел, как собеседник протягивает руку за чаем, ведь рядом стояла его личная чашка! Дальнейшая беседа не заладилась. Гёдель подозрительно следил за каждым движением Коэна и всё дальше отодвигался от общего столика. К продуктам он больше не притронулся.

– Как вы находите мою работу, профессор? – попытался разрядить гнетущую обстановку Пол Коэн. – Она блестяще подтверждает вашу знаменитую теорему о неполноте.

– Да, – хмуро ответил Гёдель, не поднимая взгляда от стола.

– Не всё в математике можно доказать.

– Не только в математике, – пробурчал пожилой ученый и удалился в свой кабинет.

Хлопнула дверь, со скрежетом провернулся ключ в замке. Подоспевшая Адель постаралась сгладить неловкость.