Эми опечалилась. Она закинула руку на мои плечи.

— Это точно сложно. Не знать.

— Это было ужасно для моей матери. Она все еще ждет, что Ото-сан войдет в дверь, наверное, — у меня было много воспоминаний о том, как мама плакала, глядя на вишню в нашем дворе. — Мы с Усако грустили, пожалуй. Но мы не понимали.

Эми кивнула.

— Думаю, похороны помогли мне и маме принять, что его нет. Но было и страшно. Огонь. Запах… — она поежилась. — Я была юной, не понимала всего, что происходило, как ты и твоя сестра. Но я знала, что он ушел.

Я обвила рукой ее плечи, и мы шли в тишине до пруда.

* * *

Обезьяны мрачно смотрели, как мы с Эми подходили к водопаду. Я снова разулась, сняла накидку и прошла в теплый пруд. Очистив себя ритуалом, я повернулась к Эми за первой стрелой.

Она была белой, что было необычно, как и то, что стальной наконечник был пустым, почти как маленькая клетка. Я приподняла бровь, а Эми крикнула поверх шума воды:

— Чтобы содержать огонь.

— Ох, — я начала очищение, окунула кончик в падающую воду, чтобы очистить его.

— Это молитва благодарения? — спросила Эми.

Я вручила ей стрелу и кивнула.

— Отец делал так с мечами каждый Новый год.

Она надула губы и вытерла стрелу тканью, которую принесла, так что моя накидка будет в этот раз сухой.

— Я… — она вручила мне другую стрелу. — Я завидую твоим воспоминаниям.

Я кивнула. Я не могла ничего сказать, не могла винить ее в зависти. Продолжая молитву, я вымыла эту стрелу, потом третью.

Когда она передавала мне последнюю, я сказала:

— Я знаю, что Тоуми не помнит своего отца ясно, только его смерть. А ты?

Слезы блестели на ресницах Эми — или это были брызги от водопада, ведь ее лицо не стало печальнее, чем обычно.

— Толком не помню. Мама все время рассказывала мне о нем, и я помню ее истории, конечно. И его лицо. Он всегда улыбался, — она почти улыбнулась печально.

Я ответила на это улыбкой.

— Конечно, — глядя на нее, думая, как тяжело было одному человеку переносить столько потери, я стала бормотать молитву, направила стрелу в поток.

Я ожидала давление воды, но не была готова к тому, что что-то утянет стрелу в водопад.

— Что… — охнула я, а потом поняла, что обезьяна за водопадом, наверное, схватила стрелу. Я разозлилась. Не думая, я нырнула в поток, в пространство за ним, рыча, — хотя звук воды заглушал меня полностью.

Жутко скаля зубы, одна из обезьянок — наверное, та же, за которой я гналась вчера — потрясла украденной стрелой.

Три или четыре других смотрели на другой стороне бурлящего пруда.

— Маленькая бака! — заорала я и пошла сквозь воду к зверьку.

Как и в прошлый раз, она забралась к щели на вершине наклоненного камня, щелкая зубами.

«Думаешь, я не умею лазать?» — я забралась по влажному камню, обеими руками подтянулась к вооружённой обезьяне, сжимающей стрелу и рычащей на меня.

Я оглянулась, проверяя, что другие не нападут сзади. Они ухаживали друг за другом.

Я увидела, как Эми прошла сквозь водопад за мной, стала осторожно подниматься по камню.

Обезьяна со стрелой смотрела с опаской на нас, пока мы лезли к ее убежищу. Зверек стал нервничать — я знала достаточно о диких зверях, они были опаснее всего, пока боялись, и я попыталась улыбнуться, протягивая руку.

Не работало. Обезьянка выла на меня, показывая зубы, острые, как у кота.

Моя попытка успокоить провалилась, и я рявкнула на нее, как старый черный пес Нару, который вызывал у Усако слезы все время.

Обезьяна потрясенно отступила, ее глаза расширились. Зверек повернулся, бросил стрелу в темную щель, где потолок встречался с каменной стеной, и убежал к воде и своим друзьям.

Я выругалась, забралась на стену и нащупала щель.

Она была шире, чем выглядела, скрытая в тенях стены. Я не нашла стрелу — я ощущала только гладкий камень. Брешь тянулась, сколько я могла просунуть руку.

Я встала, поняла, что могла пролезть в ту щель. Я заглянула туда, но видела только тень.

Но я ощутила сухой ветерок.

Эми поднялась ко мне и крикнула:

— Ты видишь стрелу?

Я покачала головой.

— Нужно спуститься!

— Думаешь, там они?

Я забыла, что госпожа Чийомэ говорила о входе в логово огра за водопадом. Я смотрела во тьму.

— Лишь один способ узнать!

Ругая обезьянку, а потом извиняясь перед ками источника, я скользнула в щель.

Я все еще не ощущала стрелу, что было странно, пока не поняла, что пещера в щели изгибалась, ведя вниз. Не отвесный склон, а горка. Когда обезьяна бросила стрелу, она могла уехать так, что я не доставала.

Я чуть не сдалась, что она была потеряна.

Но я знала, что лучники ждали четыре стрелы, не три, и потерянная не могла быть далеко. Сухой воздух, проносящийся мимо меня, пах… чем-то. Птицами. Чем-то странно знакомым, и мне нужно было проверить.

Я пролезла в трещину. Край был гладким, словно стертым за годы. Внутри царил полумрак, и я потянулась вниз, мои пальцы искали тонкое древко стрелы. Я ничего не ощущала, и я потянулась дальше…

И я скользнула на животе во тьму.

Я попыталась остановиться на четвереньках, но это толкнуло меня в другую сторону. Я кричала, пока не выехала на песочный пол лицом вперед.

Стрела лежала перед моим носом.

Свет был — вертикальная полоска света, которую прерывал большой ком.

Я сплюнула песок, схватила стрелу и встала, моргая.

К моему шоку, я поняла, что была в пещере над Полной Луной.

Огр сидел на корточках между мной и входом в пещеру.

Но я видела сквозь монстра, видела ребра света среди ребер тени.

Ребра.

Горло сдавило от страха, и я придвинулась ближе к огромному силуэту.

Как горная долина, открывшаяся под туманом, силуэт стал ясен мне: скелет. Огромный скелет с огромным черепом с острыми зубами. И из пасти торчали бивни, длинные и толстые кости.

Это все еще выглядело ужасно. Но существо не было живым.

Я стояла, дыша, глядя на кости. Я просунула стрелу сквозь ребра, потревожила паутину.

Я засмеялась.

— Думаю, это медведь.

Я повернулась, вскрикнув, подняв стрелу перед собой, как кинжал. Голос Миэко в моей голове говорил: «Этого оружия хватит, чтобы защититься».

Мужчина прислонялся к стене пещеры. Свет падал на него сбоку из входа в пещеру, его черты от этого были в тени. Но