пять есть. Сегодня нужно уйти вовремя – нам забирать Одуванчика с занятий, мы обещали ее сегодня в бассейн сводить. Как у тебя с Таей? Удалось новую няню найти?

Егор кривится, как будто удар под дых получил.

- Давай не будем о больном. Дочь как будто подменили. Разрываюсь между офисом, ее школой и всякими кружками. Как матери – одиночки вообще выживают с детьми?!

- Не знаю, - вздыхаю. – Но я спрошу ради тебя у Лизы.

Друг коротко усмехается, обреченно вздыхает.

- Ты чего пришёл-то? Явно же не на дочь пожаловаться?

- Нет. Напомнить, что на этой неделе будет прием от благотворительного фонда, в который мы перечисляем взносы.

- И? – а внутри уже зарождается неприятное подозрение. Зудящее и лишающее покоя.

- И тебе придется поехать. Прием будет за городом, как раз будет выходной…

- Нет, - перебиваю друга, качая головой и вытягивая руку вперед.

Категорически не хочу оставлять своих матрешек. Даже на сутки! Предчувствие у меня дурное! Которое скребет сильнее, чем у параноиков и психопатов.

- Да, Булат, да, - припечатывает Егор. - Мне Таю не с кем оставить. Няню пока мы не нашли. Тая всех отвергает, хоть я и стараюсь уделять ей как можно больше внимания.

Егор откидывает голову на спинку, запрокидывает к потолку и тяжело вздыхает, качаясь на стуле.

- У меня вообще-то семья!

- У меня тоже. Но твои девчонки могут пережить эти сутки без тебя, а Тая – нет. И взять её с собой я не могу. В таком случае мне придется заново отстраивать загородный комплекс…

Представляю картину. Представляю сумму ущерба нашей компании, если ураганчик–Таисия будет не в лучшем настроении…

- Ладно, я съезжу.

- Спасибо, друг, - сразу же веселеет Егор. – Должен буду.

- Спасибо не булькает, - бурчу, отрубая ноутбук. – И с тебя двадцатилетний Чивас.

- Добро, - Егор пожимает мою ладонь. – Ладно, мне пора. Не хочу заставлять ждать своих матрешек.

Егор понимающе ухмыляется и удаляется к себе, что-то довольно насвистывая.

Подхожу к окну и щелкаю брелоком сигнализации.

Ничего не происходит.

Ещё раз.

Ноль реакции.

Тогда я понимаю, что батарейка села.

Чёртыхнувшись, набрасываю пиджак, сверху пальто и иду к лифту, попутно предупредив секретаршу, что меня сегодня не будет.

Выхожу на крыльцо под мелкий моросящий дождь. Запрокидываю голову и гляжу на свинцовые тучи, что давят сверху. За шиворот попадает несколько капель, и я морщусь.

Ненавижу такую погоду.

Ещё больше ненавижу садиться задницей на холодное сидение в машине. Не думаю, что и Кудряшу нравится. Поэтому и вышел на пятнадцать минут пораньше, чтобы она свою попку посадила на нагретое сидение.

Но карма отчего-то решила, что именно сегодня - отличный день, чтобы поиздеваться надо мной и надавать мне лещей за все мои предыдущие прегрешения.

На крыльце топчется недоумок Яков. Весь холеный, лощеный, что аж блевать охота. Особенно от челочки, зачесанной набок и щедро приглаженной гелем.

И букет у него такой же, как и он – вроде и шикарный, но не настоящий. Пластиковый. Больше напоминает венок похоронный.

С того момента, как я вычислил Яну и Якова, дела у его фирмы идут совсем плохо. Многие, узнав о промышленном шпионаже, расторгли с его компанией контракты досрочно. Плюс я подал иск о возмещении ущерба и взыскании упущенной выгоды. Яков на грани банкротства.

Глава 49

Булат

- Если ты таким образом пытаешься извиниться передо мной и попросить отозвать иск, - встаю рядом с ушлёпком, спрятав руки в карманах брюк, - то перепутал с подкатом.

Яков вздрагивает и резко поворачивается в мою сторону. Его глаза вспыхивают, желваки гуляют на скулах. Стискивает кулаки так, что кажется, он переломит стебли несчастных роз.

- Слушай, а ты настырный. Так и нарываешься, чтобы я тебе что-нибудь сломал. Ты из этих, что ли?

- Чего?!

- Садо-мазо? Ну, из тех, что любят, чтобы им боль причиняли... Тогда ты не по адресу. Я больше по девочкам. Но если в прошлый раз понравилось, как я тебе по морде съездил, то, так и быть, могу повторить.

- Отвали. И пошел уже отсюда.

Ладно, засранец. Шутки кончились.

- Послушай, - хватаю его за грудки и слегка встряхиваю. Сдерживаюсь с трудом. Этот Яков переходит все границы уже. - Ты не получишь девчонок. Даже по тому, что я в тот вечер ответил на твой звонок Лизе, можно было понять, что матрешки - мои. Я тебя и близко к ним не подпущу, понял?

Снова трясу, чтобы каждое слово уложилось в его голове. Уродец вцепляется в мои руки, но оторвать от себя не может.

- Это не тебе решать, Рахимов. Рабство отменили в девятнадцатом веке. Лиза сама может решить, с кем ей быть.

- Ты - идиот? Ты изменял ей с её подругой! Трахался с коллегой, которая ещё и шпионила для твоей компании. Вы пытались её подставить, чтобы мы с Егором думали, что это Лиза сливает инфу. Ты серьёзно думаешь, что она это забудет и подпустит тебя к себе и своей дочери? Правда, так думаешь? Какая богатая у тебя фантазия однако.

Но Яков считает, что раз играть идиота, то до конца. Похвальное упорство.

- Я люблю Лизу. Да, я ошибся. И готов сделать все, чтобы она меня простила.

Я как будто сюрстремминг (прим.автора: Сюрстрёмминг - шведский национальный продукт, представляющий собой консервированную квашеную сельдь) съел. Сразу всю баночку без закуски. Блевать охота.

На физическом уровне не переношу вранья.

Хватаю этого придурка за шею и пригвождаю к стене. Слегка сжимаю, чтобы понял, что я абсолютно серьёзно.

- Вот эту ересь будешь впаривать кому-нибудь другому. Понял? – припечатываю его затылком разок. Для профилактики. - Тебе нужна Лиза только из-за ее национальности. Потому что твой папаша поставил такое условие в завещании. Все отойдет тому, кто женится на чистокровной еврейке. И настругает детишек - продолжателей вашего рода. Только и всего. Голый расчет и ничего лишнего. А что ты на меня так смотришь? Да, я наводил о тебе справки. Должен же я знать, кто обидел мою женщину и дочь.

Глаза Якова становятся как блюдца. Выглядит он совсем как конченый.

Я не собирался оглашать ему эту информацию. Просто потому, что не считаю нужным перед ним отчитываться и сообщать что-то, касающееся только нас троих.

- Теперь, когда ты знаешь данный факт, ты действительно думаешь, что