Ефимия подняла руку:

– Я готова начать, нечего тянуть кота за хвост. Засекайте время.

Четверть часа спустя Ефимия Поликарповна прислонилась спиной к столбу.

– Маразм! Семь водил, и каждый просил восемьсот рублей. Гады!

– Семь на восемьсот, получается, пять шестьсот, – подытожила Розалия. – Не видят они в тебе, Фимка, гламурную особу. Пока не видят.

Поликарповна отмахнулась:

– Я сама их в гробу видала.

Результат Мариночки впечатлил даже Розалию.

– Семь из восьми водителей были согласны домчать меня бесплатно, и только один затребовал пять сотен.

– А я что говорила? Им всем молодое тело подавай, и не важно, в чем это тело стоит: в старой куртке или шикарной шиншилловой шубе.

– А вот и нет, – взвилась Марина. – У вас, Ефимия Поликарповна, ничего не выходит, потому что вы сами занижаете свою самооценку. Вы не уверены в собственных силах и злитесь, когда другие достигают лучших результатов. Вот.

– Высказалась. Посмотрим, как заговоришь, справив сороковой день рождения.

– Куколки, не скандальте. Женька, твоя очередь.

Евгения остановила первую машину и подошла к водителю, Розалия следовала за ней попятам. А как же иначе? Она должна лично услышать сумму, названную автовладельцем.

Фима с Мариной остались стоять у столба.

Когда возле них притормозила «Вольво», Ефимия прошептала:

– На кой черт он остановился?

– Может, хочет спросить дорогу, – предположила Марина и отошла от столба.

Зевнув, Фима последовала ее примеру.

Стекло опустилось, и на женщин уставился бритоголовый мужик устрашающей наружности. Обозрев сначала Ефимию, а затем Маришку, он крикнул:

– Сколько?

Поликарповна подняла брови. Справедливо полагая, что мужик интересуется ее результатами, она недовольно протянула:

– Пятнадцать минут – пять шестьсот.

Громила в «Вольво» едва не проглотил язык.

– Сколько! Ты че, офонарела?

– Сам смотри не офонарей. Хотела бы я на тебя посмотреть, как ты за пятнадцать минут с семью водилами договоришься. Тоже мне, умник нашелся.

Мужик перевел взгляд на Марину:

– А ты?

Девушка радостно возвестила:

– Ровно пятьсот.

– Баксов? – уточнил владелец иномарки.

– Еще чего. Рублей, конечно.

– А ты здорова?

– Да уж не больная. Была бы хворая, сидела бы дома.

– Тогда запрыгивай.

– Куда?

– В машину.

– Зачем?

– Поедем ко мне.

Марина взяла Поликарповну за руку:

– Никуда я с вами не поеду.

Мужик заулыбался и вышел из «Вольво».

В этот момент к девчонкам подбежали Розалия с Женькой.

– Евгения заняла второе место, она умудрилась…

– Розалия Станиславовна, обернитесь назад.

– Что? А в чем дело? Котик, ты кто такой?

– Я-то? Хороший парень, хочу отлично провести ночку. С одной из вас, – добавил он, глядя на дрожащую Марину.

– Зачем вы его остановили?

– Это не мы, он сам остановился.

Свекровь уперла руки в бока:

– Послушай, донжуан, не надо нас злить. Ты один, а нас четверо. В случае чего тебе мало не покажется.

– Да? А может, поспорим? – Гигант надвигался на женщин.

Евгения с Фимой прижимались к Розалии, Мариночка пряталась за спиной «учительницы».

Положение, надо заметить, тупиковое.

– Котик, давай договоримся по-хорошему, – лепетала мэтресса. – Ты сейчас уедешь, а мы с подругами завтра днем поставим в церкви свечку за твое здоровье. Согласен?

– Розалия Станиславовна, мне страшно.

– Марина, мы тебя отвоюем.

– Кончай ломаться, шлюшка, – гремел бугай. – Садись в машину, а то силой затащу!

– Не приближайся ко мне!

– Девочки, надо визжать.

– Нет! – рявкнула Розалия. – У меня идея получше.

Нагнувшись к Ефимии, она затараторила:

– Фимочка, ласточка моя, представь, что этот придурок – твой бывший муж. Он всю жизньтебе изменял, колотил и выгонял из дому. А однажды выставил босиком на тридцатиградусный мороз.

Фима засопела.

– А еще, – свекровь соображала, как бы вывести Поликарповну из себя, – он потоптал все твои клумбы с пионами. Все! До единой! Нет у тебя больше красивых клумб, Фимка, нет. Царствие им небесное.

Ефимия Поликарповна оттолкнула от себя Розалию, опустила голову чуть ниже – как бык накорриде, – расправила плечи, и…

Подняв с земли корягу, она со всего размаху заехала громиле по плечу.

– Сукин сын! Моей кровушки тебе мало было? Так ты теперь поднасрать мне захотел, ублюдок? Я тебе за пионы руки пообрываю, зубы повышибаю, волосы повыдираю. Куда пошел, скотина?! Стоять! А-а-а…

Второй удар пришелся по капоту, третий по стеклу, а садануть по «Вольво» еще раз Ефимия не успела. Иномарка рванула с места, оставив после себя одно лишь воспоминание.

– Фима! – Розалия заключила ее в объятия. – Ты наша спасительница! Твоя шизофреническая фантазия нас выручила! Мы твои должницы. Куколка моя гламурная, я тебе настолько признательна, что в знак благодарности за твой героический поступок отказываюсь брать с тебя за урок полторы тысячи долларов. С этого дня станешь платить мне тысячу четыреста пятьдесят пять баксов.

Фима прослезилась:

– Ой, спасибочки. Добрая вы душа, Розалия Станиславовна.

Розалия жеманно отмахнулась:

– Ну что ты, я не ангел, я простая гламурная христианка богемно-элитного происхождения.

За три дня до Нового года Светлана связалась с Каткой и радостно сообщила, что, как и предполагала Копейкина, Надежда Романова дала о себе знать.

– Стричь ее болонок поедет Вита Арнольдова. Завтра в полдень.

– Арнольдова отправится к Романовым прямо из салона?