Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Майя как будто не слушала меня и задумалась о чем-то своем. Может быть, мои фантазии показались ей смешными.
— Ты хоть слушаешь, что я говорю?
— Да-да, я слушаю, — улыбнулась она. — Значит, в восточном стиле? Бахчисарай?
Я заметил, что она как будто стала менее скована, в ее глазах заискрилось обычное лукавство и насмешливость.
— Так-таки, — продолжала она, как бы собираясь с мыслями покачав она головой, — А может быть ты мечтаешь обзавестись гаремом? Вот уж никогда бы не подумала! Ты с детства производил на меня впечатление добропорядочного супруга. Ай-я-яй!
Трудно было понять, шутит она или говорит серьезно.
— Боже сохрани! — горячо воскликнул я. — Не нужен мне никакой гарем, наоборот…
— Впрочем, ничего удивительного, — заметила она, — если общаться с такими жеребцами, как наш доктор и Папа (да и другие не лучше), поневоле потеряешь моральный облик. Один только дядя Володя блюдет нравственную чистоту. Вот с кого вам всем нужно брать пример…
«Господи, дался ей дядя Володя!» — мысленно возопил я. Что-то уж больно она с ним носится. Снова меня стали донимать подозрения.
— Дядя Володя прав: глядя на вас, дети вряд ли научатся хорошему. Уже исходя из одного этого, их разумно держать подальше от вас. Идея Пансиона в Деревне — неплохой выход из ситуации.
Что же это такое! Стоило дяде Володе только склонить на свою сторону Папу, он уж и философствовать начал! Ему кажется, что Папа печется о нравственности детей. Как бы не так! Просто с некоторых пор Папе особенно не нравится, когда слишком докучают семейными проблемами. Поэтому он и готов сбыть детей с рук. Да и вообще, вряд ли Папе понравились бы рассуждения о том, что он представляет для Косточки дурной пример.
— Но тебя-то нормально воспитали? — проворчал я. — Тебя наш пример не испортил?
— Во-первых, я до шести лет жила совершенно другой жизнью, — возразила Майя. — А во-вторых, кто знает, может быть я очень даже испорченная.
— Смотря с кем сравнивать.
— Например, с Альгой, — сказала Майя.
— С Альгой? — опешил я.
— А что? Почему нас нельзя сравнивать?
— Как тебе сказать… — замялся я.
— Моя Альга прекрасная девушка! — убежденно сказала Майя. — Рядом с ней даже Папа ведет себя прилично. А ведь она, кажется, как раз в его вкусе. Она очень, очень страстная натура, невероятно сексуальна, мечтательна. Но прекрасно умеет себя поставить с мужчинами. Она чрезвычайно строга и призналась мне, что если будет принадлежать кому, то лишь любимому человеку. Причем не раньше первой брачной ночи…
Последняя фраза вырвалась у Майи в запале. Покраснев, она прикусила язык, но было уже поздно: все-таки проговорилась. Выболтала девичий секрет.
— Только умоляю тебя, Серж… — жалобно начала она, — об этом никому! Не дай Бог она узнает…
— Не беспокойся, я не стану болтать. Это меня не касается.
— Вот видишь, какая я испорченная— вздохнула Майя —! А вот Альга никогда бы не проболталась о чем не следует.
— По-моему, ты ее немножко идеализируешь. Может быть, ты не так хорошо знаешь свою Альгу. Не спорю, она очень милая девушка, но ее признание насчет первой брачной ночи довольно смехотворно, а то, что говорил о ней доктор…
— Не хочу ничего слышать! Пожалуйста, Серж, не думай и не говори о ней плохо. Не повторяй идиотских сплетен. Она моя лучшая подруга. И потом, Серж, ты ведь ее совершенно не знаешь!
— Может быть, я ее и не знаю, — не стал спорить я, — но насколько хорошо ее знаешь ты, это еще вопрос. Между прочим я ее сегодня встретил. Как ты думаешь, где?
— В церкви?
— Верно! — удивился я. — Как ты догадалась? Она тебе успела позвонить?
— Нет. Я не говорила с ней со вчерашнего дня. Последнее время она почти неотлучно находится при Папе, но сегодня у нее особый день. Да будет тебе известно, она у нас очень набожная особа. Каждую неделю посещает церковь, ходит на исповедь к нашему батюшке.
— Набожная? Но я говорил с ней. Я рассуждал с ней о вере, но она отмалчивалась. Когда я напрямую спросил, религиозный ли она человек, она ответила, что вообще не думала об этом.
— Подумай сам, — спокойно улыбнулась Майя. — С какой стати она будет с тобой об этом рассуждать, откровенничать? И потом, что за нелепый вопрос — религиозный ли она человек? Вот если бы ты прямо спросил у нее, верит ли она в Бога, она бы и ответила тебе прямо: да-да или нет-нет.
— Вот как… — фыркнул я. — Ну хорошо, в следующий раз обязательно поинтересуюсь.
— Не смей этого делать! — нахмурилась Майя. — Ты ведь не хочешь ее обидеть или посмеяться над ее чувствами!
— Ладно, ладно, — кивнул я. — У меня и в мыслях не было смеяться над ее чувствами… Да и она, кажется, сама может хорошо за себя постоять. По части насмешек, вы с ней всегда были гораздо большими специалистками, чем я.
— Вот и помалкивай, — сказала Майя.
— Как ее защищаешь!
— Конечно. Она — моя лучшая подруга!
И на этом повороте я оказался крайним. Сначала дядя Володя, а теперь вот Альга. Я ужасно ревновал Майю ко всем. Мне показалось, что Майя нетерпеливо шевельнулась, но все-таки решил спросить напрямик:
— Тебе известно, что говорят об Альге и о Папе?
— Да. Но мне неприятно говорить об этом. Я же тебе сказала, Альга знает, как вести себя с Папой, и я верю ей. Она не сделает ничего такого, что могло бы меня огорчить.
Я вздохнул.
— Наверное, я действительно наивный человек, и меня легко поколебать всякими сплетнями… Теперь ничему не буду верить!
— Вот и умница, Серж! — похвалила Майя.
Наконец-то я почувствовал в ее голосе что-то похожее на тепло.
— Но мы с Альгой говорили не только о религии, — спохватился я. — Она уверяла, что пришла в церковь, чтобы поговорить с батюшкой!
— Правильно, я же сказала, что она ходит исповедоваться.
— Нет, тут совсем другое. Альга советовалась насчет Папы и нашего маршала.
— И об этом я знаю. Мы все очень встревожены. Папа выглядит благодушным, но он никогда не прощает предательства. Даже самого нелепого. Даже если человек просто оступился, потерял голову, а после раскаялся.
— Вот вот! В том-то и дело: теперь выяснилось, что маршал абсолютно чист перед Папой! — воскликнул я и рассказал о разговоре Альги с о. Алексеем. О том, как маршала подвели собственные детки.
Майя почти не удивилась.
— Вот значит как, — проговорила она. — Я чувствовала — тут что-то не так. Даже предполагала что — то в этом роде.
— Признаться, меня сначала рассмешила эта история с генералиссимусом, — сказал я. — Но мне и в голову не могло прийти, что это детская шалость.