Или же она просто хороший человек. Одна из немногих.

– С самого первого дня здесь я знала, что главврач дерьмовый человек, – грустно начала сестра Эш. – Но он меня… Я не знаю, как это объяснить… Покорил. Он сулил мне грандиозные перспективы. Он сказал, что я могу стать врачом, а не простой медсестрой. Что я могу сделать карьеру. Мне казалось, он на моей стороне. В медицинском колледже я столкнулась с множеством устаревших представлений, и я оказалась достаточно наивной, чтобы поверить в то, что он другой. Я уже ничем не могу помочь той девочке. Слишком поздно. Но тебе и Кэй помочь еще можно.

– Грандиозные перспективы, – повторил Рики. – В этом он весь.

– Нельзя принимать всерьез ничего из того, что он говорит, – продолжала она, понизив голос и опасливо озираясь через плечо, как если бы внезапно вспомнила о Ларче. – Это все мыльные пузыри, – прошептала она. – Ложь. Он считает, что способен жить вечно. Это какое-то безумие.

Рики уже хотел было сыронизировать над данным утверждением, но картофель застрял у него в горле, не позволив этого сделать.

– А он на это способен?

Сестра Эш в растерянности подняла на него широко раскрытые глаза.

– Способен на что?

– Жить вечно. Он, похоже, действительно в это верит и готов ради этого на все. Разве не ради этого он со мной возится? Я его подопытный кролик или что-то в этом роде. Его Пациент Ноль. Что, если он прав?

– Рик, это невозможно. Его нельзя слушать, ты понимаешь? Не верь ему!

– Я теряю части себя, – помолчав мгновение, отозвался он, заметив боковым зрением, что при этих словах она замерла. – Я не могу вспомнить свой прошлый день рождения. И слова моих любимых песен. Я почти не помню того, что происходило со мной с тех пор, как я попал в Бруклин. Я чувствую, что это все хранится у меня в голове, но как будто спрятано под стекло. У меня нет доступа к этим воспоминаниям, и с каждым днем они отдаляются все больше.

Сестра Эш, не глядя на него, собрала поднос и стаканчик для таблеток, едва не уронив и то и другое. У нее задрожали руки, и тарелка задребезжала на подносе.

– Ты просто устал. Может, тебе не стоит сегодня отправляться на поиски. Просто отдыхай, пока я не приду, чтобы надеть на тебя наручники.

Ну да, конечно. Ложись в постель. Забудь обо всем. Поспи. Рики был бы счастлив, если бы все еще был способен хоть на что-то из этого списка. Но он промолчал, кивнув и зевнув. Он был актером и играл роль пациента в пьесе о лечебнице. Спокойной ночи, милый принц.

К тому времени, как окончательно стемнело, коридор полностью опустел. Сестра Эш выполнила свою часть задачи, и в коридоре этажа Рики было как всегда тихо. Настолько тихо, что он слышал приглушенные голоса, раздававшиеся где-то под ногами. Он не мог различить слов, но время от времени до него доносились взрывы смеха или отдельные реплики, произнесенные громче остальных…

Он на цыпочках пошел по коридору и весь сжался, проходя мимо соседней палаты. Ему было не по себе. Было жутко даже представлять себе маленькую девочку, находившуюся за этой дверью. Соблазн снова приоткрыть окно в стене и взглянуть, там ли она еще, был силен, но он удержался, отогнав мысли о ней. Она была реальна и находилась в этой комнате, и не было никакого смысла снова туда заглядывать.

«По крайней мере в реальной жизни у нее есть лицо», – подумалось ему.

Больше всего Рики сейчас занимала комната в самом конце коридора. Ожидая, пока отделение опустеет, он ломал голову над тем, что в ней может находиться. Вероятнее всего, там были лишь старые метлы и швабры, и все же у него в душе продолжал теплиться огонек надежды, подогреваемый любопытством. Осознание этого заставило Рики содрогнуться. Любопытство. Именно из-за этого качества на него пал выбор главврача. Именно оно сделало его Пациентом Ноль.

Погоди-ка, что он там говорил? Биология? Рики почувствовал, как участилось его дыхание. Фотография, которую он нашел… Карточка пациента, украденная Кэй… И хотя ему самому это казалось невероятным, он вынужден был допустить, что его отец когда-то тоже был пациентом Бруклина. Мать называла его ублюдком, который ее бросил, но превыше всего на свете она ценила приличия, а такая ложь представляла бы ее в выгодном свете, значит, она была способна к ней прибегнуть. Ей не был нужен сын, который целовал других мальчиков, и ей не был нужен муж, попавший в психиатрическую лечебницу.

Если он сюда попал.

Откровенно говоря, его отец вполне мог быть эгоистичным и жестоким человеком, склонным к таким же вспышкам агрессии, что и Рики. Во всяком случае, все на это указывало. Это не было фантазией, такова была реальность. Он напомнил себе, что биология обусловливает все: тип крови, пол, психологические характеристики…

Рики замер у двери, осторожно поворачивая ручку. Возможно, персонал предусмотрительно ее запер… Но ему продолжало сопутствовать везение. Дверь, еле слышно скрипнув, отворилась, и он поспешно дернул за шнур выключателя, затворяя ее за собой. И в ту же секунду отшатнулся в уверенности, что едва зажегся свет, как перед ним промелькнуло чье-то лицо. Черные глаза. Зияющий рот. Приглушенный шепот.

– Не сходи с ума, – негромко упрекнул себя Рики, прислоняясь к стене, чтобы перевести дыхание. Ему не следовало заглядывать в то окно. Теперь образ девочки преследовал его не только во сне.

Он выпрямился и обвел взглядом помещение. Перед ним неровными рядами выстроились составленные друг на друга коробки. На большинстве из них были наклеены белые прямоугольники ярлыков с выцветшими надписями, сделанными черным маркером. Сметы, счета, расходы… Все это его не интересовало. Здесь уже сто лет никто не убирал. Предсказуемо, что в углу торчала швабра, но трудолюбивый паук давно приковал ее паутиной к стене. В углах валялись дохлые мухи и мошки. Отвратительного вида старые туфли упали на пол с единственной полки на дальней стене чулана, а под ногами валялось нечто, напоминающее использованный кондом. Возможно, персонал выбирал это помещение для своих свиданий – оно явно не предназначалось ни для чего более.

Подавив досаду, Рики решительно взялся за коробки. Он приподнимал крышки, проверяя, что находится внутри, но там не было ничего необычного – чеки да списки. От усталости у него разболелась голова. Он осторожно приподнял одну из коробок, переставляя ее на стопку слева от себя, чтобы осмотреть самый нижний ряд, и одновременно взметнул облако пыли, в котором едва не задохнулся. Тем не менее он тут же был вознагражден, обнаружив коробку без всяких ярлыков. Что там говорил Кроуфорд о науке и везении?

Рики прислонился к высокой стопке коробок, подпирая их боком и бедром, и сорвал крышку с нижней коробки. Поверх содержимого лежал лист бумаги. Рики наклонился, дотянувшись до учетной карточки, на которой крупными буквами было написано: