Мужской голос с иностранным акцентом издавал регулярные резкие возгласы, подчеркивая утреннюю тишину. Элис заколебалась, но когда она заглянула в дверь, ее взгляд тотчас же упал на стол, уставленный сладостями и сверкающим чайным серебром. Ах какой соблазн! Чувство приличия молило ее не входить, но она твердо решила преодолеть свою робость, которую люди вроде Кейро принимали за девственную добродетель. Люсьен был первым, кто разобрался в ней.

Собравшись с духом, Элис вошла в студию, напустив на себя беспечный вид, словно посетила лавку модистки.

Смуглый мастер фехтования и пятеро аристократических повес, тренировавшихся вместе с Люсьеном, едва взглянули в ее сторону, словно их заранее предупредили, что на нее не следует обращать внимания. И спокойную сосредоточенность Люсьена ее появление тоже не нарушило. Она мельком увидела его лицо и заметила, как неистово сверкают его глаза, а на шпаге отражается утреннее солнце.

Стараясь никому не мешать, Элис медленно обошла студию по периметру и оказалась у стола, где ее ждал завтрак. Слуга придвинул для нее стул к столу, пока она наливала себе чашку чаю из чайника в виде урны с краном. Она изо всех сил старалась казаться хладнокровной, словно в животе у нее не урчало от голода. Если бы только она могла управлять своим румянцем! Положив в чай немного сахара, Элис усилием воли уняла дрожь в руке, взяла чашку с блюдцем и повернулась с любезным видом, чтобы посмотреть на джентльменов; но, увидев Люсьена, она тут же опустилась на деревянный стул, потому что у нее ослабели колени.

Если в таком темпе он тренируется, ей не хотелось бы увидеть, как он сражается всерьез. Смуглый испанский мастер фехтования стоял в стороне, отдавая указания и короткие приказы. Угловатое лицо Люсьена застыло в смертоносной сосредоточенности, в то время как тело его мастерски и с изящным неистовством вытанцовывало круговую защиту, выкладываясь до предела. Пятеро молодых людей, тренировавшихся вместе с ним, были расставлены на равных расстояниях по внешнему кругу. Люсьен держал каждого в состоянии обороны, вступая в сражение с каждым, петляя взад и вперед между противниками с головокружительной скоростью, и казалось, что он ни разу не повернулся спиной ни к одному из них.

Пот тек с него градом, его черные обтягивающие панталоны обрисовывали каждую линию его атлетических ног и исчезали в элегантных черных сапогах. Поверх белой рубашки на нем был надет защитный кожаный жилет. Лямки, перекинутые через его сильные плечи, закреплялись по обеим сторонам его гибкой талии. Элис не заметила, что затаила дыхание, но вздохнула она, только когда тренировка закончилась.

Люсьен небрежно отсалютовал противникам и отдал свое оружие; грудь его тяжело вздымалась. Мастер-фехтовальщик поздравил его с превосходным представлением. Элис с волнением ждала, что он сейчас подойдет к ней, но вместо этого он направился к скамье, стоявшей в противоположном конце спортивной студии, сел с краешку и, взяв большую железную гантель, стал сгибать правую руку снова и снова, упершись локтем в бедро.

Когда он поставил спортивный снаряд на пол, Элис с восхищением увидела, как он закинул руки за голову и выгнул плечи с роскошной легкостью крупной кошки. После чего Люсьен поработал левой рукой, а потом легко отжался от скамьи и принял маленькое полотенце от слуги. Он вытирал им лицо, слушая одновременно какие-то указания мастера-фехтовальщика. Элис заметила, что он возвышается над этим человеком на полфута.

Девушка ждала с нарастающим нетерпением и недоумевала — неужели он решил полностью ее игнорировать? Но зачем было заставлять ее приходить сюда, если за вчерашние слова он все еще так сердится на нее, что даже не хочет разговаривать? Поняв, что открыто, уставилась на Люсьена, она оторвала от него взгляд и устремила его на пятерых молодых людей. Они тоже поднимали гантели и делали различные упражнения, хотя гораздо ленивее, пошучивая при этом друг с другом. Интересно, кто это такие? Двое казались ей смутно знакомыми; она задумалась — не встречалась ли с ними в Лондоне или просто видела в Гроте? Когда трое из них украдкой посмотрели в ее сторону и понизили голоса, она поняла, что они обсуждают ее. Элис быстро отвела взгляд, охваченная запоздалым стыдом, в надежде, что они не приняли ее нескромное любопытство всерьез.

Когда она уже окончательно расстроилась, решив, что Люсьен безразличен к ее присутствию, тот кивнул в знак благодарности мастеру-фехтовальщику и пошел через студию к ней, вытирая шею полотенцем, которое затем перекинул через плечо. Пока он приближался, Элис позволила себе окинуть его взглядом.

— Мисс Монтегю, какое неожиданное удовольствие!..

Второй слуга подал ему флягу с водой, когда он проходил мимо.

— Весьма впечатляющее зрелище, — ответила она с лукавой улыбкой.

— Благодарю. — Люсьен вытащил пробку и сделал глоток, закинув голову. Даже горло у него блестело от пота, адамово яблоко ритмично двигалось вверх и вниз, пока он пил. Элис с восхищением смотрела на него, пока он не облизнул губы.

— Мне бы хотелось, — сказал Люсьен, — чтобы вы посетили сегодня со мной одного человека.

— Кого это?

— Одного мудрого старого человека, — ответил он с легкой искоркой в серебристых глазах. — Мне нужно еще полчаса, чтобы завершить занятия. Вы останетесь здесь и будете смотреть, а я буду, уверен, что с вами все в порядке. Согласны?

Элис ничего не сказала, огорчившись, что его приказание доставило ей удовольствие. Он развязал тесемки, на которых держался его защитный кожаный жилет, и снял его через голову. Потом отдал жилет слуге, а Элис закусила губу и попыталась отвести глаза. Она увидела, что его тонкая белая рубашка прилипла к мокрой от пота коже, ощутила острый сильный запах мужчины, исходящий от него, и в крови ее проснулось что-то первобытное. Люсьен подмигнул ей, отвернулся и пошел к своим противникам, чтобы приступить к следующей стадии занятий.

На смену мастеру-фехтовальщику пришел коренастый, крепкий, сердитый с виду человеком, который оказался бывшим боксером-профессионалом. О Господи, подумала Элис, вздрогнув. Одно дело — упражнения в фехтовании, но вряд ли она выдержит, когда увидит, как Люсьен и его приятели ставят синяки, бьют и колотят друг друга до бесчувствия. Но когда Люсьен стянул с себя рубашку, она смутилась окончательно.

Увлекшись как художница и охваченная желанием женщина, она смотрела на него, завороженная игрой бронзовых мускулов на спине. Руки у него были мощные, торс гладкий, скульптурный, блестящий. Он начал обматывать костяшки пальцев кожаной лентой, чтобы смягчить удары кулаков.

Ей подумалось, что за все время, пока она училась рисованию, у нее ни разу не было возможности нарисовать самый классический из всех сюжетов — обнаженного мужчину. До того как она приехала в Ревелл-Корт, самая мысль об этом заставила бы ее потянуться за нюхательной солью, но с тех пор, как она встретила Люсьена Найта, все казалось возможным.

Тренировка началась с таким ожесточением, что Элис вздрогнула, но отводить глаза было бесполезно, потому что нельзя было не слышать сопутствующих ей звуков, гораздо более неприятных, чем во время урока фехтования. Слышались тяжелые удары по человеческому телу, тихое грубое уханье того, кто получил удар в живот, плебейский акцент старого боксера, безжалостно подстегивавшего молодых повес. Люсьен нокаутировал молодого человека, которого называли Запад, четким ударом в подбородок. Хотя молодой человек встал на ноги, усмехаясь, Элис поклялась, что никогда не позволит Гарри попробовать свои силы в этом виде спорта, равно как никогда не позволит ему вступить в армию.