Лёха поплёлся за мной, напоследок бормоча:

— Извините. Спасибо за уделенное время…

Длинноногая секретарша смотрела на меня с приоткрытым ртом, вроде удивлённая, в то же время восхищенная. Мол, как это вы так быстро отказались?

Я даже ничего не сказал ей, поспешил в коридор и дальше — вниз, к выходу.

И только когда мы вышли на улицу, выдохнул. Остановился и наклонился, уперев руки в колени. Стал глубоко дышать. От его ментального воздействия сложно было избавиться. До сих пор как будто что-то давило на мозг.

Лёха тут же схватил меня за рукав.

— Тим, что ты делаешь⁈ Нам же надо как-то решать вопрос! Может, стоило хотя бы поторговаться?

— Чертов маг хотел околдовать нас! — рявкнул я. — Фу-ух, — шумно выдохнул, выпрямляясь. — Теперь понятно, почему все довольны взаимодействием с ним. Околдовывает всех, и дело с концом.

— Ты сейчас серьезно?

— А тебе не показалось странным, что он с ходу запросил пятьдесят процентов? — Я криво усмехнулся. — Совсем охамел. Если бы не эта цифра, мне бы тяжело было прийти в себя. В следующий раз надо брать с собой какие-то защитные артефакты.

Лёха выпучил глаза:

— То есть, предложение было совсем невыгодным для нас…

— Именно, — подтвердил я.

— Черт, — выругался он. Похоже, тоже начал приходить в себя. — А еще думаю, чего это я так поплыл с его слов? Чего это мне все так нравится.

— Для него выгодно разводить таких, как мы, — пожал я плечами. — С акулами бизнеса, понятное дело, себя так не ведет. А вот новичков развести — как раз плюнуть. Незнающий человек и не поймет, в чем дело. Я заметил, что он подкручивал себе магию убеждения в телефоне. Видел, как циферки росли. Он хотел, чтобы мы потеряли способность критически мыслить.

Когда маги наконец раскусили, что все их заклинания — это, по сути, программный код, они напрягли лучших программагистов и свели всё к удобной системе. Логика проста: есть некий интерфейс, в котором маг мог подвигать ползунки, подкрутить параметры, усилить или ослабить эффект — словом, настроить под себя.

Хотел подправить «харизму»? Пожалуйста, зашел, поставил «+5», получил более внушительное воздействие на собеседника. Правда, оно, конечно, не только плюсы давало. Если выкручивал что-нибудь на максимум, где-то обязательно проседали другие статы.

Зато многие маги готовы были ради сиюминутного эффекта пожертвовать долговременной стабильностью, в результате чего появлялись курьёзы: то у тебя «коммуникабельность» выше крыши, а «трезвость мышления» падает к нулю, то «боевые чары» усилились, но «контроль» улетел на дно.

Естественно, на таком софте «АрхМагнетикс» и остальные зарабатывали немалые деньги. Легальные фирмы делали базовые версии, где ничего особо опасного нельзя было накрутить. А вот на черном рынке продавались версии с куда более жесткими настройками.

Но людям нравилось, и спрос рос. Каждый пытался втихаря подправить дар, выкрутить «силу удара», «эффект внушения», «контроль сознания» и прочие показатели.

Вот Виктор Петрович, похоже, тоже во время разговора лишь крутил ползунок «убедительность», чтобы мы тут же хлопали в ладоши и несли ему все деньги.

Я давно знал про такие возможности и не раз видел, как маги это юзают. Иногда это было жутко эффективно, особенно когда перед тобой три старшеклассника-мага с выкрученной «выносливостью» и «агрессивностью».

Но чаще я наблюдал типичную схему: человек вколачивал «+10» к харизме, а где-нибудь потом натыкался на жесткий откат и слетал с катушек. Так что и магам, и мне приходилось быть начеку: никогда не знаешь, кто именно и как допилил свои способности.

— Серьёзно? — Лёха побледнел. — Я ничего не заметил.

— У тебя и нет зрения на магический код, — напомнил я. — А я с ходу вижу, когда маг тянет свои параметры вверх. Он нас пичкал внушением. Поэтому у тебя, вероятно, и появилось желание отдать ему всё.

— Да, — Лёха тяжело вздохнул. — У меня действительно странно дрогнуло сердце, будто я хочу, чтобы он решал все наши проблемы. Я думал, это просто боязнь.

— Вот видишь, — я хмыкнул. — А прикинь, мы бы подписали всё это под гипнозом, потом пришли в себя с пустыми карманами.

Мы двинулись на улицу и поймали такси. Когда машина тронулась, Лёха замялся:

— Прости, Тим. Я не ожидал, что тут так всё серьёзно. Получается, эта «КераМод» — шарашкина контора?

— Да они, может, и легальны, но явно не горят желанием нам помогать, — ответил я, откидываясь на сиденье. — С таким магическим приёмчиком и кабальными откатами мы точно связывать не будем.

— И что дальше делать? — жевал губы Леха. — Ведь других вариантов у нас, кажется, нет. Все остальные фирмы подозрительные и ненадёжные. «КераМод» хоть как-то на слуху.

— Успокойся, — приказал я. — Всегда есть варианты.

Водитель такси включил по моей просьбе радио. А то мне показалось что он как слишком уж вслушивается в наш разговор. Или у меня подозрительность так разыгралась? Я полушепотом продолжил:

— Один из вариантов: открыть свою фирму-однодневку, загнать туда средства, потом вывести на мои счета. Но если Гео увидит такой финт — будет подозревать.

— Вот именно, — застонал Лёха. — Однодневка тут же привлечет его внимание, если он сунет нос в транзакции.

— Тогда ищем левую фирму, которая согласится обналичить деньги за процент… Но найти такую будет непросто.

Глава 13

— Если совсем невозможно, — грустно сказал Лёха.

— Нет ничего невозможного, — усмехнулся я, ткнув кулаком в плечо. — Нам нужна новая консалтинговая шарага. Желательно какая-нибудь не слишком раскрученная, чтобы у них оборот был небольшой и, соответственно, они жаждали любого клиента. Тогда-то они за наш заказ и уцепятся. А там мы их уже дожмем.

Лёха поднял голову и потер пальцами переносицу.

— Это не так надежно, но другого выхода нет, — пробормотал он.

— Ищи кого-нибудь попроще, — проговорил я. — Чтоб без понтов, и желательно без всяких «Ваше благородие». Никакой аристократии. Чем меньше, тем лучше. Скажем Гео если что, что это было лучшее предложение на рынке.

— Понял, — кивнул Лёха. — Займусь прямо сегодня.

— Спасибо, — с благодарностью посмотрел на него я. — И постарайся найти как можно скорее. У нас осталось меньше двух недель.

— Не волнуйся, Тим, что-нибудь нароем, — как будто даже взбодрился он.

Лёха парится не меньше моего,