национальным округам в стране было выдвинуто, соответственно, 4466 и 3112 кандидатов в народные депутаты. То есть получалось, что на каждое из 1500 мест (всего предполагалось 2250 депутатов, но, как уже отмечалось, 750 из них фактически назначались) в среднем приходилось чуть более пяти кандидатов.

Оказалось также, что в 190 округах страны (более чем 12 % от всех) выдвинуто всего по одному претенденту. Для страны непуганых партийных бонз это был вовсе неплохой показатель. Комфортные условия создавали себе партсекретари, не попавшие в инвалидную партийную сотню, но не представлявшие себе жизни без почетного приложения – депутатского мандата.

Многие из тех партфункционеров на утро после выборов проснулись низложенными: народ их «прокатил». Среди них оказались крупные «птицы» – первые секретари Ленинградского обкома и горкома КПСС Юрий Соловьев и Анатолий Герасимов, главы исполкома Моссовета Валерий Сайкин и киевского – Валентин Згурский, а также главнокомандующий советскими войсками в Восточной Германии генерал армии Борис Снетков, директор объединения ЗИЛ Евгений Браков и другие.

Как иронично писал 11 апреля 1989 г. про поражение Валентина Згурского, выдвиженца первого секретаря ЦК КП Украины Владимира Щербицкого, американский журнал The Bulletin with the Newsweek, «антизгурская демонстрация у стен городского исполкома была запрещена «по причине заботы о здоровье людей». А Сайкин «даже устроил для телевидения встречу с москвичами на перекрестке улицы, как это делает Горбачев. Но в случае с Сайкиным эта тактика не сработала».

Впервые за десятилетия оруэлловского тупого голосования с 99,9 % «за» 26 марта 1989 г. в выборах народных депутатов приняли участие 89,8 % избирателей. Более того, в 76 округах проводилось повторное голосование (второй тур), а в 198 – повторные выборы. Для СССР это было неслыханно!

В первый день Съезда, 25 мая 1989 г., Мандатная комиссия нарисовала его завершенный портрет. После «отсева» на окружных собраниях (это было заложено в хитроумный закон от КПСС) кандидатами зарегистрировали 5704 человека. Получалось, в среднем чуть больше двух на место.

Из всех избранных – 88 % стали парламентариями впервые. При этом 87 % депутатов были членами КПСС. Правда, многие из них коммунистами числились формально – о многопартийности тогда только мечтали. В списке оказалось 352 женщины, а также 58 журналистов. Почти 80 % депутатов – с высшим образованием, 23,7– рабочие и колхозники, 27,4 – интеллигенция. Специалисты сельского хозяйства – 18,9 %, 24,8 % – работники промышленности. Всех посчитала тогда Мандатная комиссия, «забыла» только о руководящих и направляющих партработниках. Сколько их было в зале – мы так и не узнали: и здесь не обошлось без мелкого шулерства.

Экономика СССР его и развалила?

Мог ли СССР не развалиться в 1990‑е годы, если бы Михаил Горбачев не объявил «перестройку и новое мышление», которые вышли из-под его контроля? Определенно точного ответа на этот вопрос, конечно, нет. Патриоты и левые (коммунисты) утверждают, что вовсе не обязательно. Либералы придерживаются диаметрально противоположной точки зрения.

Состояние экономики СССР – этой тайны тогда за семью печатями – обескураживающе обнажил экономист и депутат Николай Шмелев. Сначала в своей знаменитой статье «Авансы и долги» в «Новом мире», вызвавшей фурор среди публики, а затем – на самом Съезде. Он говорил о состоянии советской экономики не по отчетам лакированных пленумов ЦК КПСС, а по реальному состоянию страны. Его выступление стало тогда для всех бомбой.

«Меня беспокоят ближайшие два-три года, – говорил Шмелев. – Я решаюсь высказать здесь опасения, что если мы не остановим нарастающие, как снежный ком, инфляцию, распад потребительского рынка, …бюджетный дефицит, мы …можем столкнуться с экономическим крахом. Что нас в этом случае ожидает? …Всеобщая карточная система, обесценивание рубля, разгул черного рынка и теневой экономики, развал потребительского рынка… Степень эксплуатации рабочей силы в нашей стране из всех индустриальных стран самая высокая. Из валового национального продукта на зарплату у нас приходится 37–38 %, в индустриальном мире этот показатель 70 и более процентов».

В прямом эфире с трибуны Съезда он предложил конкретные меры для остановки падения экономики СССР, заметив, что вряд ли они понравятся большинству депутатов, а также правительству во главе с Николаем Рыжковым. В частности, «вернуться к нормальной торговле спиртным. Половина спиртного в стране производится самогонщиками – это только из сахара. (…) Люди пьют от тоски, от лжи и от безделья». Разрешить колхозам часть продукции сдавать за валюту с правом тратить эту валюту, где хотят. «Причем наши люди скромные. Не надо им по 200 долларов платить за тонну зерна, с них хватит 75, они и за это продадут». Остановить на 5—10 лет импорт оборудования для наших гигантских проектов. «Позволительно спросить, …сколько нам стоят наши интересы в Латинской Америке. По американским профессиональным оценкам, 6–8 млрд долларов ежегодно. (…) За что мы платим 400 % за кубинский сахар по сравнению с мировой ценой?»

И еще – крамольно-неслыханное по тем временам: «Надо решиться на продажу земли или на отдачу ее в вечную аренду. (…) Нам надо решиться не только говорить, но и продавать квартиры по-настоящему, продавать грузовики, трактора, продавать все, что есть в запасах. (…) Надо понять, что государство разорено, что мы можем строить только то, что дает быстрый потребительский эффект. (…) Мы придумали самую нелепую, самую неэффективную систему государственной помощи сельскому хозяйству. Когда хорошо работающему мы за килограмм продукции платим рубль, а тому, кто работает плохо, – 2 рубля».

Это была запрещенная правда – на уровне макроэкономики. А на уровне быта – старшее поколение помнит повсеместный дефицит в СССР. Вместе с ним росли и цены. Из сводки Госкомстата СССР от января 1989 г. видно, например, что в 1980 г. женское зимнее пальто стоило 181 руб. (в среднем), а в первой половине 1988‑го – 285. Демисезонное женское пальто – соответственно 125 и 158 руб. Пальто и полупальто мужское зимнее – 150 и 175 руб. Женская блузка хлопчатобумажная – 7 и 10 руб.

По статистике в конце 1987 г. в СССР проживало 57740000 пенсионеров. Средний размер пенсии для рабочих и служащих составлял 83 руб. 70 коп. Для колхозников – 53 руб. 10 коп. При этом пятая часть пенсионеров по возрасту из числа рабочих и служащих и большинство колхозников (86 %) имели пенсию до 60 руб. в месяц. Вот и получалось, что миллионам людей надо было месяцами (или годами?) экономить, чтобы купить себе, скажем, новое пальто. Кроме того, недовыполнение темпов роста производства непродовольственных товаров (особенно в легкой промышленности) все больше умножало дефицит. Так что даже и накопив на среднестатистическое пальто, человек просто не мог его найти в продаже.

К лету 1989 г. в стране «развитого социализма», где, по определению ее идеологов, никаких забастовок быть в принципе не могло, началось стачечное брожение в Кузбассе, мощно перекинувшееся затем на все шахтерские районы СССР. Меньше или вовсе ничего не известно о борьбе за выживание советских подданных в маленьких городках и весях – тотальных коммунистических заповедниках.

Например, 27 июля 1989 г. в небольшом райцентре Черняхов Житомирской области, что на Украине, рабочие кирпичного завода,