– Мистер Гуров, это вы?

– Энтшульдигунг! – мгновенно найдя выход из положения, широко заулыбался Гуров, отвечая по-немецки: – Ихь ферштее нихьт! (Простите! Я не понимаю!)

Пожав плечами, тот досадливо пробормотал:

– Сорри, сэр, сорри!.. (Простите, сэр, простите!..) – и покинул пределы бокса.

Подойдя к двери каюты Стива Аллена, Лев потянул ее за ручку на себя и с удовлетворением обнаружил, что она не заперта. Это в разы упрощало его задачу. Он проворно скользнул внутрь темной каюты и немедленно захлопнул дверь. Тут же в его сторону откуда-то из темноты метнулась чья-то угловатая мужская фигура. Уловить это движение, попав в темноту из освещенного коридора, Гуров смог разве что благодаря остро развитой интуиции.

Почти инстинктивным, отработанным до автоматизма движением он поставил перед собой блок, прикрывая от удара верх грудной клетки локтем, а кулаком голову, и резко ушел влево, рискуя в темноте наткнуться на что-нибудь твердое, массивное, с острыми углами. Однако уже в который раз судьба уберегла его от неприятной случайности – на пути его ухода от возможного удара пространство оказалось свободным.

Мимо него, обдав волной воздуха, промелькнуло что-то блестящее, которое с хрустящим стуком влепилось в защелкнувшуюся дверь. «Нож!» – понял Лев, опять-таки почти на автопилоте нанося толчковый, от пояса, удар ногой. Подошва его легкой летней туфли (десантные берцы тут были бы самое то!) впечаталась во что-то подвижное и мягкое, но одновременно крупное и массивное. Из темноты раздался отрывистый вскрик, что-то тяжелое отлетело в сторону и повалилось на пол.

Нервное напряжение дало о себе знать, и уже секунду спустя глаза Гурова достаточно отчетливо воспринимали интерьер помещения в отсветах фонарей, в том числе и напавшего на него крупного черноволосого детину с темным угловатым лицом. Тот, как видно, будучи отлично подготовленным по части бразильской капоэйры, подбросил свое тело ногами вверх, и Лев едва ушел от коварного удара каблуком, нацеленным в его голову. Крутанувшись на месте, он одновременно с нырком подхватил руками тяжелый стул и, продолжая круговое движение, резко, с оттяжкой, ударил этим предметом меблировки по открытым ребрам противника.

На мгновение захлебнувшись от боли, тот, не доведя до логического завершения второй, еще более мощный замах другой ноги, надломился и безвольно рухнул навзничь. И сразу же был безжалостно прижат к полу ножками стула, на который немедленно уселся его сокрушитель.

Глядя на неизвестного сверху вниз, Гуров невозмутимо улыбался, что было заметно даже в темноте. Тот это видел, и его душила бешеная злоба. Но тело, словно жук в коллекции юнната, пришпиленный к картонке, было сковано ореховыми ножками стула. В этом положении он мог сколько угодно дрыгать ногами, что со стороны выглядело бы не столько угрожающе, сколько смешно и нелепо, мог бы действовать и свободной рукой, правда, скорее всего, без особого успеха. К тому же подобное заведомо чревато серьезными осложнениями, имелась высокая степень риска заработать жестокий удар, отбивающий всякую охоту к сопротивлению. Осознание всего этого парализовало и мышцы, и саму волю неизвестного.

– Ну, давай поговорим, – по-английски обронил Лев. – Кто ты, что здесь делаешь, кто тебя послал?

Нападавший сразу же понял, что оказался в руках не англосакса. Какой-то странный акцент в голосе наводил на мысли о его то ли чешском, то ли польском происхождении.

– Ты – поляк? – бессильно ворочая головой и шумно дыша, прохрипел он на гораздо худшем английском с явно латиноамериканским акцентом.

– Нет, я – русский, – спокойно уведомил сидевший на нем, что дало лежащему повод понять вполне определенно – этот человек себя раскрыть не боится.

Выводы из этого обстоятельства можно было делать самые безрадостные. То ли у этого русского невероятно мощные «прихваты», которые гарантировали его абсолютный иммунитет от судебного преследования, то ли… То ли он не собирается оставлять свидетеля? О небо! А ведь так и есть! Пречистая Дева Мария! Неужто это конец?! Безжалостные ножки стула, сдавливающие по бокам грудную клетку, отчего поверженному бандиту было очень трудно дышать, не оставляли в этом никаких сомнений.

– Ты меня убьешь? – спросил он, собирая в комок все свое подрастерявшееся мужество.

– Все будет зависеть от степени твоей откровенности, – ничуть не меняя интонации, ответил русский.

– Хорошо… – стараясь говорить ровно и не выдавать голосом кипящей внутри ненависти и леденящего душу страха, прохрипел его визави. – Но ты сначала меня отпусти.

– Здесь условия диктую я. – Гуров внутренне ощутил, что его противник практически сломлен и готов идти на откровенность. – Если хочешь жить, сделаешь так, как тебе будет приказано. Понял? Не тяни время и не испытывай моего терпения. Помни: сейчас всего один хороший удар по твоему каротидному синусу, и ты навсегда отправишься в страну вечных снов. Не хочешь этого?

Бандит, наконец-то в полной мере осознав свою беззащитность и бессилие, едва не заплакал, чего с ним не бывало уже очень много лет. Тягостно вздохнув, он нехотя заговорил:

– Меня зовут Мигель Аситис, я работаю на судне подсобником менеджера по сантехническому оборудованию. В эту каюту меня послал один из «стаффов», его зовут Ли Эпллтон. Он пообещал мне тысячу баксов, если я найду в каюте Стива одну его вещь. В общем, это флеш-карта, на которой записано что-то компрометирующее.

– Ты ее нашел?

– Н-нет!.. – Мигель для убедительности отрицательно покачал головой.

– Допустим… Ты Стива Аллена хорошо знал?

– Нет…

– А Веру Чубиченко?

– Нет…

– Вот что, голубчик! – Ребро подошвы гидравлическим прессом опустилось на кадык лежащего. – Менее чем за минуту ты успел соврать мне трижды. А такое не прощается. Молись! Тебе не будет легкой смерти. Ты сейчас будешь подыхать долго и мучительно.

Непререкаемый тон, каким были произнесены эти слова, боль в горле и мучительное удушье переполнили бандита ужасом и отчаянием.

– Не надо, не надо, сеньор!! – отчаянно просипел Мигель. – Я скажу, скажу! Флеш-карта лежит в моем кармане. Да, Стива я хорошо знал. Мы с ним иногда пропускали по стаканчику. Он мне поручал кое-какую работу и хорошо за это платил.

– Какую именно?

– Ну, если кто-то ему досаждал, то я очень быстро менял настроение этого человека.

– Он сам тебе об этом говорил?

– Да. Он просто называл имя, и этого было достаточно. Ну… Случалось девок уламывать, которые с ним не хотели ложиться в постель.

– А он что, гомосексуалистом разве не был?

– Бисексуал… – В голосе Мигеля промелькнула нотка презрения. – То на баб залазил, то сам становился в позу.

– Кто его любовник? Помкап?

– Да… – отчего-то с неохотой подтвердил мексиканец. – За Верой Стив бегал долго, но она его постоянно отвергала. Он из-за этого страшно нервничал и без конца закатывал истерики. На днях объявил, что, если она отвергнет его и в этот раз, ей не жить. Правда, я так понял, она знала о нем что-то очень важное. Может, повлияло и это. Ну, вот Стив и грохнул ее куском льда в висок. Я был в той каюте, видел все своими глазами. Шикарная телка – ничего не скажешь. Не понимаю, чего она кочевряжилась? Переспала бы с ним разок, глядишь, все бы и обошлось миром…