— Заблокировать всем, кому нужно, заграничные банковские счета, — предложил Секонд.

— Я пока не очень представляю, как это делается, но, глядишь, покумекаем — разберёмся… Специалистов подключим. А пока давай лучше о сегодняшней работе думать.

— Ты всё-таки предварительно мне диспозицию изложи. Я втёмную не привык.

— Сейчас…

Из дома появилась девичья команда в полном составе, пока не догадывающаяся, что не только сервировкой стола с последующим чревоугодием ей сегодня предстоит заниматься.

Фёст мгновенно изобразил старшего по команде. У девушек с самого начала возникли эмоциональный и психологический раздрай. Секонда они знали гораздо лучше и считали его прямым начальником по службе в «печенегах». Но здесь начали путаться. Их полковник Ляхов явно отходил на второй план. Но приказа о переподчинении тоже не поступило.

Одна Вяземская в вопросе субординации определилась окончательно. Глядя на неё, остальные тоже стали исходить из текущих обстоятельств.

— Становись! Равняйсь! Смирно! — скомандовал Фёст.

Смирно так смирно. Подпоручицам одинаково, что за столом с начальниками сидеть, что, вытянувши спину и ноги до струнной вибрации мышц, раздвинув носки обуви на «ширину приклада», смотреть «вправо на грудь четвёртого человека». Устав не предусмотрел, что груди второго и третьего в строю солдата могут случайно не позволить исполнить предписанное. Если предварительно не приказано разобраться не только по росту, но и по размеру бюста.

Фёст, с позволения Секонда, развлекался. Чтобы снять ту внутреннюю разность потенциалов, внезапно возникшую между ними.

— Вельяминова, Волынская, Витгефт, Вирен — три шага вперёд! — Он выбрал тех, кто уже показал себя в бою. Ничем иным не руководствовался. Ни собственной привязанностью, ни тем, что Секонд пообещал поберечь подругу Уварова Анастасию.

Чётко выполнено. Залюбуешься. Всем бы солдатикам, какими довелось командовать товарищу капитану российской армии Ляхову, так. Да и офицерам тоже. У Вадима, хоть в той ещё, советской армии он не служил, перемены в форме одежды вызывали естественную неприязнь. Особенно — когда парадные коробки маршируют по Красной площади в штанах навыпуск. Выглядит непристойно, прямо-таки на грани порнографии. Хорошо, президент хоть своё «потешное войско» оставил при сапогах. Должно ведь в стране быть что-то постоянное!

Вышедшие перед строем девчонки тянулись ещё старательнее.

«Ах вы, милые мои, — подумал старый (почти тридцатидвухлетний) циник Ляхов-первый. — В бой вас, таких, посылать? Опять „Зори здесь тихие“? А что делать? Либо — либо. Мы — люди военные. И сдуру я никого не подставлю…»

Риск в задуманной им операции был минимальный. Всё, что в человеческих возможностях, он предусмотрел и продумал. Девушек всех в деле испытать нужно. И брату-двойнику показать, как у нас такие вещи исполняются.

— Вельяминова. Вы — старшая группы. Переодеться в полное боевое. Оружие — по штату. Готовность — пять минут. Исполнять!

Четвёрка исчезла из глаз мгновенно.

Остальные трое ждали, что будет приказано им. На правом фланге — Люда Вяземская.

— Вам к нашему возвращению обеспечить ужин, а также, если понадобится — оборону и охрану территории. Огнестрельное оружие применять только в безвыходной ситуации. В любом другом случае — только руками и ножами. Без шума. Ясно?

— Так точно, — ответила Людмила, но взгляд у неё был прямо прожигающий: «Как же ты можешь! Тех с собой берёшь, а меня в тылу бросаешь?»

Ляхов-второй продолжал наблюдать, как бы со стороны. Чёрт возьми, как его аналог отчётливо себя ведёт. У него, с точки зрения своих подчинённых, тоже получалось неплохо. Однако в Москве, во время странного мятежа, когда он командовал штурмгвардейцами, а Первый — взводом корниловцев, и картинка боя, и результаты оказались несоизмеримы. Там он не взялся бы братца подменить.

— Ты с ними останешься, — сказал Фёст. — Начальником гарнизона.

— Чего это ради? — возмутился Секонд. — Я хочу лично поучаствовать. Или хоть посмотреть, что вы там затеваете.

— Отставить, — жестко приказал напарник, хотя оставался по-прежнему капитаном и говорил с заслуженным полковником. Но в российских армиях, что в той, что в другой, старшинство определяется должностью, а не званием. Это в разных других, хоть тресни, нельзя поставить толкового генерал-майора командовать корпусом, если комдивы старше его не только чином, но и по производству. А у нас контр-адмирал Кузнецов, разжалованный, но назначенный Главкомом ВМФ, командовал десятками и вице-адмиралов, и полных, в том числе своим заместителем, адмиралом флота Исаковым.

Да и в самом деле, кто он здесь, Секонд? Гость. В лучшем случае — волонтёр.

— Девчат оставить здесь одних нельзя — раз, — счёл нужным пояснить Фёст. — Все яйца (он усмехнулся невольной аллюзии) в одну корзину не кладут — два. Если что сразу с обоими случится, барышни сами с Левашовым и Кисловодском связаться не смогут. Про «три» сам догадайся. Садись…

Он указал на уложенное напротив мангала бревно, специально, для удобства сидения обтёсанное поверху.

— Нет, ты мне скажи, — не успокаивался Секонд. — Если у вас через СПВ вчера так отлично получилось, зачем в бой лезть? Мог бы прямо из дома всё сделать…

— Попивая чаёк и лаская девочек по коленкам, — в тон добавил Фёст. — Ты меня начинаешь разочаровывать. Выражение такое — «неспортивно» — слышал? Русские князья и цари на кабана и медведя с мечом и рогатиной ходили. Генсеки КПСС по привязанным за ногу оленям из дорогих «Меркелей» стреляли. Я им уподобляться не собираюсь. Затеял свою войну — так и веду её, не на глобусе, а на местности. Лучше скажи мне, что с тобой случилось? Воздействие чужого времени, как такового, или чины, слава, должности? На перевале, встретив Тарханова, ни ты, ни я на секунду не задумывались, уезжать или оставаться…

Пауза длилась слишком долго, и Фёст успел процитировать:

— Как давно я не ходил в атаку!

Жизнь моя течёт в тепле, в тиши.

Где-то без меня встают по знаку

В бой с позиций сердца и души.

* * *

Ах, как трудно сбросить полушубок

И нащупать дырки на ремне.

Встать, пока ещё не смолкли трубы

В сердце, как в далёкой стороне…[135]

Объяснять, что это и откуда, не стал. Притушил о бревно окурок.

— Воевать мы сегодня не будем. Подействовали на меня инвективы господина президента, и, глядя на тебя, свой бывший гуманизм припомнил. Но живыми оттуда всё равно никто не уйдёт. Излагаю диспозицию…

…Прежде всего информация Воловича о «Чёрной метке» и её планах в отношении преступного мира дошла до двух самых сильных в Москве «воров в законе», давно поделивших столь серьёзные сферы экономики и политики, что обычная уголовщина осталась на далёкой периферии их интересов. «Нормальные» ОПГ они тоже контролировали, но больше в качестве инструмента воздействия на конкурентов и поддержания статуса, чем источника доходов.