-Что ты узнал о моем отце?

Петя уже успел собраться и теперь просто сидел, ожидая, видимо, когда я приду в себя. На мой вопрос нахмурился.

-Видела сообщение? - спросил наконец. Я кивнула. Нет смысла скрывать очевидное. Он вздохнул.

-Перед экспедицией я собрал о твоей семье общие данные, чтобы понимать, что к чему, - заговорил Петя, подумав с полминуты, - и когда понял, что ты хочешь отыскать отца, попросил порыться в делах минувших, то есть поискать концы, попытаться проследить его передвижения. Хотя понимал, что это нереально, но... Короче, мой человек отзвонился и сказал, что сумел найти кое-что, - Петя посмотрел на меня, - было глухо, вот вообще ничего. А вчера... - он вздохнул. - Вчера задержали какого-то бомжа, а у него паспорт на имя Федора Николаевича Волкова.

Я вытянулась, как струна, услышав это, сердце предательски замерло, Петя, заметив мою реакцию, тут же сказал:

-Это не твой отец, Маш.

И все упало разом, словно я опять в пропасть лечу. На несколько секунд закрыла лицо руками, потом спросила, убирая их:

-А он как-то объяснил, откуда у него паспорт?

-Само собой, из него вытрясли все, что смогли. Говорит, нашел паспорт давно. Так как свой то ли потерял, то ли пропил, жил по этому. Когда была необходимость.

-Где нашел? Когда?

-Лет десять назад на дороге от аэропорта к морю. Останавливался в полуразрушенной хибаре на ночлег, в углу лежал узелок с едой и паспортом.

Мы немного помолчали. Вот так просто. В принципе, это еще ничего не значит. Совсем ничего.

-Отец мог тоже там остановиться, ушел куда-то, припрятав вещи в углу.

-И паспорт? - неуверенно сказал Петя. Логично, что документы папа бы не оставил. Хотя это ведь отец, ученый, помешанный на мечте. Как все ученые невнимательный к тому, что этой самой науки не касается. Он мог просто забыть, что сунул паспорт в узелок, а потом решил, что возвращаться за ним долго.

-И что ты думаешь? - спросила Петю, он пожал плечами.

-Сложно сказать. Но так как ничего конкретного я не узнал, решил тебе не говорить. Чтобы лишний раз не тревожить.

Бросив на него взгляд, я отвернулась. Он проявил обо мне заботу? Это было приятно, даже улыбнуться захотелось, несмотря на всю ситуацию. Я глубоко вздохнула.

-Ладно, - сказала, вставая и отряхивая штаны, - давай спускаться.

Шли мы молча, снова остановились у родника, попили воды и умылись. И только когда шагали через сухое поле к дороге, Петя заговорил:

-На западе есть место, называется мужская башня.

Я, тормознув, уставилась на него.

-Ты думаешь?..

Он пожал плечами.

-Если проследить все аналогии, то это вполне реальный вариант. Только вопрос: мы снова собираем несколько мест, чтобы найти одно, или нам надо искать подсказку там?

-В любом случае придется туда съездить. А что этот мужик, к которому нас отправили?

-Поболтать с ним не будет лишним.

Ехать пришлось минут сорок, городок, в который мы прибыли, разительно отличался от всего виденного мной здесь. Он был весь маленький и узенький, с деревянными домиками, выстроенными рядами, словно гаражный кооператив, в котором вдоль и поперек проходили узкие дорожки. Только центральная улица была чуть шире и на ней соседствовали между собой памятник Пушкину и мусульманский дворец, являвшийся по совместительству музейным экспонатом. Вдалеке виднелась нависшая над городом гигантская скала, которая, казалось, закрывает его от посторонних глаз.

-Там, кстати, еще один пещерный город, - кивнул в сторону скалы Петя, пытаясь найти место для парковки и объезжая улочки уже третий раз. Наконец, нам повезло, мы приткнулись в каком-то закоулке, решив, что проще будет отыскать адрес, передвигаясь на своих двоих.

-Это татарский город, - рассказывал Петя, пока мы шли по главной улице, - соответственно, мусульманский. Чувствуешь, насколько здесь все иначе?

Я кивнула: и люди, и дома, - все дышало другой, не родной культурой. И оттого, наверное, что было неузнаваемо, казалось немного опасным. По крайней мере, осматривалась я с настороженностью, особенно, когда с оживленной главной улицы, где все же было достаточно туристов, мы свернули в закоулки. Здесь жизнь, казалось, вообще замерла. Пустые улочки, дома, похожие на хибары, непонятно, как вообще в них жить можно. На одной стене написано "NIRVANA" и нарисован соответствующий смайл. Ну хоть какая-то черта современности.

Нужный нам дом располагался на самой окраине, был небольшим, но ухоженным, белый, с красной крышей, за стеклом в деревянной раме белые занавески, на подоконнике горшок с цветком.

Петя прошел к дверям, я держалась чуть поодаль. Мы договорились, что вступать в диалог без надобности я не буду. Я согласилась, все-таки татары для меня народ странный и немного непонятный, а у Пети есть хоть какое-то представление о них.

Пару минут была тишина, потом лязгнул засов, и дверь открылась. На пороге стоял среднего роста татарин лет шестидесяти, полноватый, с черными вьющимися волосами.

-Добрый день, - улыбнулся Петя, - мне ваш адрес дал мужчина, что работает...

-Проходите, - кивнул тот, перебив, и открыл дверь пошире.

Дом был темным, несмотря на наличие окон, низкие потолки давили к земле. Пахло сыростью и старой мебелью. В комнате, куда нас провели, было чисто, но ощущение затхлости не ушло. Мы разместились на предложенных стульях, сам хозяин уселся на край кровати.

-Мустафа, - представился он.

-Петр, а это Мария.

Кивнув, мужчина спросил:

-Чем вас заинтересовал пещерный город?

Петя, неуверенно улыбнувшись, пожал плечами.

-Красивое место, неудивительно, что мы захотели узнать о нем побольше.

-Дмитрий сказал, вас интересуют легенды, связанные с городом.

-В том числе. Что в этом странного?

Мустафа немного помолчал, сложив на груди руки и раздумывая.

-Я долго работал в том пещерном городе. Идемте, - кивнул он нам, встав с дивана и приглашая следовать за ним. Мы прошли в соседнюю комнату, здесь стояла кровать, письменный стол, висела полка с книгами. Но почему-то было ощущение, что в комнате никто не живет. Открыв ящик стола, Мустафа достал свернутый лист ватмана, развернув его, держа за края, встал к нам лицом, демонстрируя. А я неприлично открыла рот, потому что на листе была нарисована я сама.

Я до того обалдела, что не сразу обратила внимание, что моложе там лет на десять, совсем девчонка. А потом даже вспомнила фотографию, с которой был нарисован портрет. Она была сделана за несколько месяцев до папиного отъезда в экспедицию. Мы тогда с ним целый день провели вместе, я взяла с собой фотоаппарат, в то время увлекалась этим делом. Сама фотографироваться не любила, но папе, конечно, не могла отказать. И он сделал этот кадр, попросив потом распечатать его. На фото я сидела на скамейке в парке, с мороженым в руках. Я вдруг вспомнила тот момент так отчетливо, словно снова оказалась там. Вспомнила музыку из динамиков, детский гомон и крики с аттракционов. Почувствовала дуновение ветра, который растрепал выбившиеся из хвоста волосы, кинув маленькую прядь на лицо, и на фото, и на портрете она присутствовала. А я видела папину улыбку и взгляд. Знаю, что он любил меня, пускай все у нас было вот так странно и ненормально. Но ведь он и сам был ненормальный, так с чего ждать иного? Но он любил, любил, как умел. И видимо, взял с собой эту самую фотографию.