— Кажется, я допустила бестактность, — безо всякого сожаления в голосе заявила миссис Грант. — Я и представления не имела о том, что вы не знаете о романе мисс Эванс с мистером Роуэном. Прошу простить меня за эту оплошность.

«Романе? Каком романе?» — едва не спросила Мэй, но она чувствовала, что эти женщины только этого и ждут от нее, чтобы накинуться на свою жертву.

— Мне известно, что Роуэны — соседи леди Файдуэлл, и эти семьи очень дружны. Вероятно, мистер Роуэн встречался с Джейн, но речь не может идти ни о каком романе, — очень твердо сказала Мэй.

Она подавила в себе желание начать защищать Джейн, доказывая, что ее дорогая подруга — добропорядочная девушка. Одного выражения заостренного личика мисс Освальд было достаточно, чтобы Мэй поняла — против Джейн и ее самой составлен какой-то коварный заговор. Нет, Мэй не опустится до оправданий!

Впрочем, этого от нее и не требовалось. Леди Тейлор самым сладким тоном заметила:

— Вы не можете знать наверняка, моя милая миссис Эванс. У молодых леди всегда есть сердечные тайны от своих матерей и наставниц. Мисс Грант, я думаю, подтвердит мои слова.

Августина потупилась с видом скромным и добродетельным, а ее мать добродушно усмехнулась, словно бы признавая за дочерью мелкие шалости, и тут же вставила свою реплику:

— Ах, леди Тейлор, у вас нет дочери и племянницы, которые вечно что-то затевают. Вам так повезло, что вашей заботе вверен джентльмен, а не две девушки, чья живость иногда стоит мне потраченных нервов.

Мэй почувствовала себя в скверном театре, до того нарочитыми были фразы, произносимые этими женщинами.

— Не думаю, что вам стоит жаловаться, миссис Грант, — сказала миссис Литтон-Парк. — Вряд ли ваши девочки совершили что-нибудь ужасное.

— И уж наверняка ни мисс Августина, ни мисс Эми не оказывались в ситуации, когда их попросили бы покинуть чей-либо дом и никогда там больше не показываться! — старая леди с наслаждением смаковала каждое слово и обращалась при этом явно к миссис Эванс.

Этого Мэй вынести уже не могла.

— Что вы хотели сказать, леди Тейлор? — Мэй могла быть не менее ядовитой, чем мисс Освальд.

Но старая дама в своем праведном рвении уберечь племянника от опасной женитьбы уже, видимо, сталкивалась в словесном поединке с разозленными ее бестактностью леди и не думала отступать.

— На вашем месте я бы сменила тему беседы, но если уж вы сами заговорили об этом, то, конечно же, я имею в виду то, как ваша родственница покинула дом леди Файдуэлл!

В группе сидевших и стоящих вокруг дивана дам пронесся легкий шепот, полный недоумения с одной стороны и возмущения с другой, в зависимости от того, насколько леди были осведомлены о происходящем. Танец закончился, начался следующий, но кое-кто из танцующих приблизился, чтобы узнать, о чем так взволнованно говорят в кружке замужних дам и почему мисс Грант тоже находится там, вместо того чтобы танцевать, и выглядит полной оскорбленного достоинства, а мисс Освальд безмятежно улыбается, что ей совершенно несвойственно.

— Джейн оставила место, чтобы помочь мне воспитывать дочерей, — спокойно сказала Мэй, намеренная не терять самообладания.

— Несомненно, так оно и было, но она сделала это очень вовремя, — ухмыльнулась миссис Грант. — Вижу, вы в самом деле не осведомлены о том, что случилось в доме леди Файдуэлл. Я полагаю неуместным обсуждать это дальше, миссис Литтон-Парк не заслуживает того, чтобы в ее доме упоминались подобные вещи. Если вам будет угодно, моя дочь даст вам прочесть письмо леди Файдуэлл, в котором эта уважаемая женщина выражает глубокое сожаление о своем решении пригласить мисс Эванс на это место.

— Полагаю, самое время подавать десерт. Не угодно ли пройти к столу? — миссис Литтон-Парк с явным облегчением от того, что неприятная часть вечера осталась позади, повела гостей в столовую.

Гости двигались неохотно, жалея о том, что представление так быстро закончилось. Мэй продолжала сидеть на диване до тех пор, пока к ней не подошла встревоженная Диана Крейтон.

— Мэй! Что здесь произошло? Ты явно огорчена!

— У меня кружится голова, наверное, это от духоты, — едва смогла ответить Мэй. — Мне нужно сейчас же отправляться домой!

— Но почему? Может быть, попросить горничную принести нюхательную соль? Мистер Тейлор!

Фредерик Тейлор, разумеется, торчал неподалеку от мисс Крейтон и был готов тотчас прийти ей на помощь, но Мэй отклонила предложение подруги решительным жестом и поднялась.

— Диана, прости меня, ты все поймешь позже, я думаю, очень скоро. — Мэй покосилась в сторону распахнутых дверей столовой, откуда слышались возбужденные голоса. — Прошу тебя, оставь меня в покое, я должна уйти!

Ричард подошел к сестре и ее подруге, его внимание привлекло побледневшее лицо миссис Эванс.

— Миссис Эванс, позвольте, я выведу вас в сад, вы выглядите так, как будто вот-вот упадете в обморок!

— Благодарю вас, мистер Крейтон. — Мэй послушно оперлась на руку, предложенную Крейтоном.

Ей бы только уйти из этого дома с достоинством, а на улице она сможет подобрать юбки и бегом отправиться на Фиалковую улицу. «Домой! Скорее, скорее!» — эта мысль билась в голове миссис Эванс.

— Проводи ее, Ричард, — скомандовала Диана. — А мы с вами попробуем десерт, мистер Тейлор.

Диана поняла — если уж Мэй утратила душевное спокойствие, значит, и в самом деле что-то произошло, пока сама она танцевала. И лучше всего позволить Мэй поступить, как она хочет, оставив все расспросы на потом. Диана смутно чувствовала, что не обошлось без Августины Грант, и ее подозрения еще окрепли, когда она вошла в столовую. Ее соседка по столу, недавно овдовевшая дама из тех кумушек, кто за милю унюхает скандал, не преминула поделиться с мисс Крейтон подробностями такого захватывающего разговора между миссис Грант, леди Тейлор и миссис Эванс.

Мэй в это время была уже далеко от дома миссис Литтон-Парк. Ей не удалось отговорить Крейтона проводить ее до Фиалковой улицы, но у калитки она решительно попросила его вернуться в общество. Ричард убедился, что миссис Эванс в состоянии пройти по дорожке до двери, и не спеша направился назад к Литтон-Паркам, чтобы успеть получить свою долю подробностей скандала.

Мэй с беспокойством смотрела на молчащую подругу. Джейн выглядела подавленной, но отчего? Расстроена ли она клеветой злопыхательниц, или в их словах есть ужасная правда? Мэй не знала, как спросить об этом. По дороге домой она была уверена, что при первых же ее словах о мистере Роуэне Джейн или засмеется и скажет: «Какая чепуха!», или рассердится и еще начнет упрекать Мэй за то, что та верит во всякие сплетни.

Но ни того, ни другого не случилось. Джейн словно пыталась сжаться в комок, спрятаться — плечи опустились, серые глаза часто моргали, а тонкие пальцы отчаянно комкали платок Мэй.