Но это был не конец.

Неприятель оттолкнулся ногами от земли и перепрыгнул Духа, одновременно нанося удар мечом. Кентаро отбил в последний момент; хотел нанести ответный удар, но враг уже опустился на землю, оттолкнулся снова, еще выше, и вот он уже стоял на самой нижней из крыш пагоды.

Вот только Кентаро не собирался давать ему ни минуты отдыха.

Прыгнул, одновременно запуская кёкэцу-сёгэ. Трос понесся к врагу, крюк вонзился в крышу у самых его ног. Завертелся барабан, и Кентаро помчался в воздухе к противнику. Удар! Тот парировал… и тоже прыгнул, возносясь в воздух, к верхним этажам строения.

Ты не уйдешь, подумал Кентаро.

Кёкэцу-сёгэ затрещало, когда крюк с тросом входил в свое место на предплечье, но не успели ноги врага коснуться края крыши, как Кентаро взмахнул левой рукой, вновь запуская механизм. Острый крюк вылетел вверх, но не долетел до следующей крыши… вместо этого он вонзился во врага, в правую сторону груди; потекла кровь. Противник покачнулся.

Кентаро закрутил механизм назад.

Барабан взметнул его вверх, одновременно сбрасывая его противника с крыши. Мужчины устремились навстречу друг другу в воздухе. Дух нанес удар. Алый Клинок сверкнул под дождем. Кентаро выдернул трос и окровавленный кусок стали, схватился за край крыши левой рукой и повис на нем.

Его противник рухнул на землю. Прямой меч выпал из его дрожащих пальцев. Из страшной резаной раны на груди вытекала кровь. Кентаро отпустил край крыши, приземлился близ остывающего тела. Вернул в ножны Алый Клинок.

– Ты не слишком помог, – шепнул он с грустью и вновь огляделся.

С крыши пагоды не получалось подняться выше, зато за строением обнаружился коридор. Старый заросший туннель… тайный проход? Не этим ли путем когда-то планировалось эвакуировать Дом Спокойствия, если резиденция оказалась бы захвачена врагами?

Кентаро ступил в темноту, и его зрение тут же адаптировалось к ней. Он видел влажные камни, деревянные подпорки, держащие потолок. Двинулся вперед, время от времени разгребая баррикадирующие проход остатки гнилых бочек, мебели и бог знает чего еще.

Да уж, это точно была не та дорога, которой смог бы пройти обычный человек.

Время от времени он останавливался и прислушивался, ожидая очередных ловушек или засад. Но не слышал ничего – лишь треск пламени где-то вдали.

Судя по всему, он двигался в верном направлении.

Пробивался через перегораживающие проход доски и прочий хлам – но в хламе стали попадаться фигурки богов и элементы святилищ. Наконец он добрался до конца туннеля. Выход оказался полностью заросшим стеблями бамбука, Кентаро никак не смог бы протиснуться. Потянулся за Алым Клинком, рубанул раз, другой, третий… меч будто проходил сквозь воздух. Заросли с треском посыпались на землю. Окружающее пространство залил ярко-оранжевый свет.

Кентаро оказался в аду.

Пожары в крестьянских домах внизу были детской забавой в сравнении с бешенством стихии, охватившей главный комплекс. Туннель вывел Кентаро в боковой проход между двумя зданиями, и Духу сразу же пришлось отступать перед огнем.

Могучие здания превратились в исполинские факелы. Хотя все еще стояла ночь, оранжевое зарево превращало ее в день, настолько было светло от огня. Все вокруг заполнял дым, который становился тем сильнее, чем больше усиливался дождь.

Дух двинулся вперед, стараясь не заблудиться в лабиринтах огня, не обжечься, а заодно уж и не задохнуться. Проходил мимо тел. Мужчины, женщины, дети. Обугленные, истерзанные. Узнавал голубые кимоно приближенных самураев господина Фукуро. Лучшие из лучших лежали сейчас у его ног изрубленными на куски.

Кто же все это совершил? Неужели Духи, такие же, как тот, которого он зарубил у пагоды? Уж точно не простые Змеи. Те хотя и были жестоки и безжалостны, все же не смогли бы справиться со столь опытными воинами, как гвардейцы даймё.

Опозоренные Духи и красная ведьма, о которой говорил Кицунэ, это ясно!

Он вышел на главную площадь, и у него сами собой сжались кулаки при виде того, что здесь натворили. Милый когда-то пруд был сейчас темным от пепла и крови. Карпы плавали на поверхности брюхом кверху рядом с трупами людей. Деревья были сожжены, каменные тропинки разбросаны, газоны превратились в грязь. Строения, окружающие площадь, тоже горели.

Кентаро наконец выхватил взглядом главный дворец, к счастью почти не пострадавший от огня.

– Я уже здесь, мой господин! – прохрипел он на бегу.

Ворвался на крыльцо, то самое, с которого еще совсем недавно Нагата Фукуро отправлял своих воинов на битву с кланом Змеи. То самое, с которого Конэко, сам будучи всего лишь больным ребенком, вдохновлял на борьбу верных самураев. Теперь крыльцо было грязным от пепла и пустым.

Дух вскочил внутрь и, к своему удивлению, не услышал ничего. Абсолютно ничего!

Где-то там, снаружи, пылал огонь, землю устилал настоящий ковер трупов, но здесь, в главном дворце, коридоры наполняла полная тишина.

Здесь даже не было особенной разрухи. Да, были сброшены несколько ламп и свечей, предметы с полок, вытряхнуты вещи из сундуков… Виднелись тут и тела погибших самураев. Но, помимо этого, здесь царил относительный порядок в сравнении со всеми другими частями Дома Спокойствия.

И эта тишина. Буквально вонзающаяся в уши тишина, как будто Дух оказался вдалеке от смерти и уничтожения. Совсем в другом мире.

– Господин Фукуро, мой даймё! – закричал он в эту тишину. – Я прибыл на помощь!

Голос его понесся по комнатам, среди раскрашенных стен и бумажных раздвижных дверей. Кентаро вел взглядом по картинам, восхищаясь талантом художника, которому великолепно удалось изобразить реку Камисори. Нарисованная река текла, разделяясь на рукава, через комнату за комнатой, причем в каждой из них находилось изображение следующей ее части. То это были заросли поймы с бамбуковыми лесами, то деревни с рыбаками, ловящими рыбу, то возделанные поля над берегами реки… и, наконец, когда Кентаро был уже вблизи главных комнат, на картинах появился центральный комплекс Дома Спокойствия. Кентаро остановился, заметив что-то на одной из стен. Не угрозу, а деталь, которая могла остаться незамеченной при беглом взгляде на картины.

На картине, изображающей пейзаж вокруг главного острова, кто-то потратил немало труда, стараясь как можно тщательней стереть с фрески… многоэтажную пагоду, возвышающуюся над бамбуковыми зарослями. И это почти удалось, на месте пагоды теперь было синее небо, и если бы не обостренное зрение Духа, следы старого фрагмента остались бы практически неразличимыми.

Забытые святилища, заброшенная пагода… что же такое по поводу своего прошлого хотел скрыть клан Нагата?

Сейчас не имело значения. Имели значение лишь господин Фукуро и юный Конэко. Даймё и его сын.

Дух услышал отзвук разговора. Бросился в ту сторону бегом.