Именно поэтому он был с Элис.

– Из-за известности Эмори, – сказал Джеф, – Найт и посоветовал мне взять себя в руки. По его мнению, это моя последняя спокойная ночь до того момента, когда ее найдут. Как только об исчезновении Эмори станет известно, меня будут осаждать репортеры.

Найт считает, что все будет не так уж плохо, – продолжал Джеф. – Он говорит, что члену семьи всегда стоит обратиться к обществу, появиться перед камерой и попросить о помощи или информации. Ты уже видела таких на ТВ: рыдающие родители, впавшие в отчаяние супруги, молящиеся о скорейшем возвращении пропавших любимых. Я никогда не думал, что стану одним из таких бедняг.

– Тебе будет комфортно делать это?

– Легко не будет, но я сделаю все, что от меня ждут или потребуют.

– Ты явно измучен.

– Последние двадцать четыре часа были изматывающими.

– Что заставило тебя уехать вчера?

И оставить мою постель и ехать в эту дыру? Элис этого не сказала, но это было ясно без слов.

– Как ты все время мне напоминала, это не в правилах Эмори не звонить мне в течение такого длительного времени, хотя бы из вежливости, пусть и не по другим причинам. Я по-прежнему не верю, что случилось нечто катастрофическое. Скорее всего, она наказывает меня за нашу ссору.

Я приехал сюда в надежде, что найду ее дующейся на меня в своей комнате в мотеле. Я планировал примирение или хотя бы перемирие, пока мы не вернемся домой и не разберемся во всем. Кто, черт побери, мог предвидеть такое?

Элис заворковала, успокаивая его. Джеф сразу представил, как она прижимает его голову к своей подушкообразной груди, перебирает пальцами его волосы и гладит по щеке. Он никогда не требовал таких ласк, да и не испытывал от них особого удовольствия, но для Элис это было важно. Ее пышное тело как будто требовало, чтобы она правильно использовала все, что дала ей природа.

Словно читая его мысли, Элис сказала:

– Как бы мне хотелось быть рядом с тобой.

– Совершенно невозможно.

– Я знаю. Но это не мешает мне этого хотеть. Где ты сейчас?

– В каком-то дешевом мотеле. Я даже не знаю его названия.

Элис предложила ему найти ночлег получше. Объясняя ей, что этот номер для него забронировали в офисе шерифа, Джеф подошел к окну и выглянул на улицу через щель в нищенских занавесках, почти ожидая увидеть Найта и Грейнджа в их служебной машине с затемненными окнами, следящих за его комнатой через бинокль ночного видения.

– Поселив меня здесь и оплачивая мой счет, мне дают понять, что они за мной присматривают, что я не могу по своей воле взять и уехать.

– Но это и неудивительно, верно? Разумеется, они беспокоятся о тебе, о твоем психическом состоянии. Если же события начнут разворачиваться стремительно, им нужно знать, где тебя найти, и сделать это быстро.

– Возможно.

– Джеф? Что?

Элис почувствовала его недовольство, и он обрадовался возможности облегчить душу.

– Детективы ведут себя так, словно думают, что я имею отношение к исчезновению Эмори.

– Они не могут так думать!

– Еще как могут! Всегда во всем виноват муж, разве не так?

Джеф не сказал «изменяющий муж», но Элис была достаточно сообразительной, чтобы добавить нужное слово.

Она тихонько спросила:

– Ты рассказал им о нас?

– Господи, конечно же, нет! Я признался в ссоре с Эмори в четверг вечером, но… Не знаю, может быть, я параноик, но мне кажется, что они видят в этой ссоре нечто большее, чем есть на самом деле. У Найта даже хватило наглости спросить, не переросла ли наша ссора в драку.

– Это их работа подозревать всех.

– Грейндж определенно меня подозревает. Как только я сказал, что собрал вещи перед отъездом из Атланты, он сразу за это ухватился, поинтересовался, планировал ли я пробыть в городке какое-то время.

– Ты объяснил им, насколько тщательно и придирчиво ты следишь за своим гардеробом?

Джеф счел этот вопрос риторическим.

– Эти двое разыгрывают привычную сценку плохой коп/хороший коп. Это настолько очевидно, что даже смешно.

– Вот только это совершенно не смешно, Джеф. Совсем. Твоя жена, моя подруга, пропала.

– Да, она пропала. И пропала потому, что отправилась в такое место, куда ей – да и любой женщине – не следовало ехать одной. Мне не следовало вмешиваться. Пытаясь отговорить ее от этой поездки, я только ее раззадорил. Ты же знаешь, насколько она упряма. Теперь мы все переживаем последствия ее неправильного выбора.

– Джеф! – негромко укорила его Элис.

– Прости. Звучит ужасно. Я сам не свой.

Женщина немного помолчала, потом напомнила:

– Детективы говорят, что нет никаких признаков того, что на нее напали.

– Там, где припаркована ее машина, их нет.

– Но это не исключает того, что с ней случилось нечто ужасное на маршруте. Преступление или несчастный случай…

– Именно об этом я им все время твержу, но… – Джеф замялся, решая, говорить об этом или нет. – У детективов есть свое объяснение исчезновения Эмори.

– Какое?

– Это абсурдно, но они предположили, что Эмори здесь познакомилась с мужчиной, и теперь она у своего любовника. Найт прямо спросил меня, была ли Эмори неверна мне.

– У тебя есть причины подозревать ее в этом?

Это была не та реакция, которую ожидал Джеф, и он даже засмеялся.

– Господи, Элис! Неужели и ты туда же? Каков муж, такова и жена, так, что ли?

Судя по всему, женщина думала именно об этом. Молчание на другом конце провода было многозначительным. Наконец Элис сказала:

– Зная Эмори…

– Это даже не обсуждается.

– Я собиралась сказать, что на нее это совершенно не похоже.

– Если у нее и была другая любовь, то это ее проклятые марафоны. Не мужчина. Но она получает от бега такой же оргазм, как и от секса. И даже более сильный, если хочешь знать правду.

– Я не хочу знать. Я с самого начала сказала тебе, Джеф. Мы можем говорить о чем угодно, нет запретных тем, кроме твоей личной жизни с Эмори.

– Элис…

– Я не желаю слышать о том, какой у вас замечательный, отвратительный или посредственный секс. Я вообще не хочу об этом слышать.

– Отлично! Я тебя услышал!

Господи! Есть кто-нибудь на его стороне?

Вдруг Элис спохватилась:

– Прости меня. В наименьшей степени ты нуждаешься в моих укорах.

– Послушай, – голос Джефа звучал резко, – мне нужно идти.