Эйдан догнал меня у лифта, схватив меня за руку, он попытался втащить меня обратно в квартиру:

– Кира я не хочу ничего выяснять. Давай ты больше не будешь прилюдно делать из меня идиота. Вернись! Мы оставим эту тему.

– Нет! Теперь это уже принципиально для меня, даже если после этого ты бросишь меня за решётку! Я хочу, чтобы мне верили! – упёрлась я, ощущая, что буду биться до конца, теперь уже только так.

Не знаю, что не позволило ему выйти из себя, но то, что его били психи – было ощутимо даже в темноте. В машине мы просто шумно сопели, вздыхали и смотрели в разные стороны. В клинике Эйдан особо в подробности не вдавался. Одна его фамилия провоцировала врачей сделать мне трепанацию черепа без лишних расспросов и без сожаления в мой адрес. Но слава богу мне было достаточно всего лишь зонда с микрокамерой и магнитного пинцета.

– У моей жены что-то в ухе. Вы должны это извлечь! – приказ Прайса нужно исполнять. Возились со мной недолго, к неописуемому изумлению Эйдана, предоставив ему в доказательство извлечённый крохотный датчик.

– Я буду ждать дома. Когда изучишь эту штуку и решишь, что со мной делать, дай знать, – выдавила я, с большим трудом втянув воздух. Мне стало дурно. Теперь я стала не просто беззащитной. Само моё существование было под большим вопросом. Моя судьба, моя жизнь в этом мире, и жизнь моего будущего ребёнка теперь зависели от чувств этого человека, от того, сочтёт он меня фальшивкой или же даст шанс. Если Эйдан мне поверит – то он так же поверит в гибель его Киры, а я стану для него чужой. Врагом.

Возможно, я только что подписала себе смертный приговор. На какой-то миг я жутко пожалела об этом своём бездумном желании рассказать ему правду. Но менять показания было слишком поздно.

Обратно домой меня привёз Гарри. Даже не помню, чем я отговорилась от родителей, и как добралась до своей постели.

Пробуждение было резким, от невыносимого чувства горечи.

Синие-синие глаза Натана улыбались мне во сне – «детка, я ведь не совсем ушёл».

Сидя в кровати, покрытая холодным потом я всё ещё слышала его голос.

… Я погрешность в этом мире, вокруг меня враньё и боль, бывают минуты, когда мне кажется, что у меня не хватит сил, не хватит веры. А я ведь просто хотела быть немножечко счастливой.

Утро за окном такое же холодное и мрачное. В доме мёртвая тишина. Обняв урну с прахом Натана снова заваливаюсь спать. Тишина раздражает.

В следующую попытку проснуться, приоткрыв один глаз – смотрю на время. Полдень. Просто умираю от голода! Хочешь не хочешь, а приходится плестись на кухню, потому что кое-кто очень крошечный у тебя внутри требует свою порцию.

В гостиной уставившись в газету сидит Гарри.

– Ты здесь, – вяло бросаю ему. – А спал на диване? – знаю ведь, убедить Гарри оставить меня в покое невозможно, отныне он будет моей тенью пока жив, и с этим тоже ничего не поделаешь.

– Простите, что лезу со своим мнением, но я считаю, что было бы благоразумнее пользоваться здешней квартирой мистера Натана. Она гораздо просторнее, оборудована системой слежения, и я там никому не буду мешать.

– Здесь моя семья, так что Гарри, извини за невыносимые условия труда. Можешь пожаловаться в профсоюз, если у вас такой имеется.

Ставлю чайник, делаю себе бутерброд. Почему телефон молчит? Из моих мыслей меня вырывает несусветное хамство Гарри, вырвавшего бутерброд из моих рук и швырнувшего его в мусорное ведро. Пока я оторопело хлопаю глазами, он с самым невозмутимым видом ставит передо мной тарелку, высыпает туда мюсли и щедро заливает их молоком.

– Это пища более полезна для вашего состояния Кира.

– Почему все решили, что мне нужно указывать, что делать?! – взрываюсь я, но Гарри с невозмутимым видом садится и продолжает читать дальше.

Ничего не остаётся, как хлебать детскую кашку.

Тишина только усугубляет моё подвешенное состояние. И спать, как назло, больше не хочется. Я не могу позвонить ему первой. От нечего делать включаю компьютер, вбиваю в поисковике Джойс Батлер, ищу для Бена Райли его половину. Таких как обычно оказываются сотни, уточняю примерный возраст. Мне выдаются результаты поиска – семь девушек. Изучаю каждую по порядку – ни одна не подходит. Либо не все Джойс Батлер засветились в инете, либо её в этом мире просто не существует, хотя остаётся малая вероятность того, что та Джойс, которую я знала там, здесь носит совершенно другое имя. «Прекрати играть в бога, Кира, ты уже доигралась!» мысленно ругаю сама себя.

От раздавшегося звонка в дверь я чуть не свалилась со стула. Только на этот раз я не тороплюсь спускаться, а осторожно высунувшись из-за угла, прислушиваюсь к звукам. Голос Эйдана! Сердце рвётся как у марафонца на финише! Я теряю самообладание, ноги подкашиваются, только бы не отключиться! Но лучше сесть.

Он входит, и прямо с порога я чувствую, как меня пригвоздило его тяжелым взглядом. Эйдан присаживается напротив меня, смотрит и молчит.

Ещё немного и я закричу!

– Я ценю твою прямоту, – заговаривает он, когда я уже на грани. – Но это мало что меняет. Так же как ты была готова перенести все свои чувства на копии родных тебе людей, так и я воспринимаю тебя моей Кирой. Ты здесь, со всеми важными для меня качествами. Ты носишь нашу фамилию и ребёнка моего брата. И я просто не могу не думать о тебе Кира, даже если ты другая версия моей бывшей жены. Я хочу воспользоваться этим вторым шансом с тобой. Ты ведь это тоже чувствуешь, когда я прикасаюсь к тебе, как каждая клеточка сходит с ума? Такого раньше не происходило, с той, которая меня предала, было всё немного иначе. Но мы больше не будем поднимать эту тему, и разделять тебя и её. Твоя правда останется между нами, не стоит больше никому выворачивать душу, тем более что твоё доказательство хранится у меня. Один вопрос – какова вероятность того, что ты не перенесешься обратно? – как обычно, внимательный, плавящий тебя взгляд, всё его существо сосредоточенно лишь на тебе, и ты как зачарованная ощущаешь потребность продолжать с ним диалог.

– Без СИ-2 я не могу пересечь грань, а Грэг другого способа ещё не придумал. Но я его теперь и не услышу. В данный момент он вообще не на связи, он отбывает положенный ему срок заключения за попытку украсть тело Киры. Мой бывший напарник Бен Райли упёк его в тюрьму.

– Я просто хочу быть уверенным, что ты не исчезнешь, – уже чуть мягче произнёс Эйдан, улыбнувшись пока только глазами.

– Значит, ты не сдашь меня секретным спецслужбам?

– Зачем, когда у меня на руках такие рычаги воздействия на тебя! – от этих слов меня перекосило, а Эйдан вконец расслабившись, ослепительно улыбнулся. – Но я пока не собираюсь прибегать к ним, – поднявшись с кошачьей грацией хищника, он устремился прямо на меня.

В этот раз было всё «по его», и не без странностей. Эйдан не позволял мне прикасаться к нему, держа мои руки крепко сжатыми над головой. Даже по тому, как он занимался любовью можно было понять, что он обижен.