А потом он уже не видел ничего.

Ной открыл глаза и увидел белый потолок. Прямо над кроватью, где он лежал, по потолку змеилась трещина. Ближе к окну она раздваивалась; один рукав упирался в обшарпанную раму, а другой исчезал у самой стены. Вторая кровать, справа от Ноя, пустовала. Он не помнил, как оказался здесь, и чем закончилась поездка для остальных.

Лампа на потолке не горела. Через окно в палату стекал хмурый свет дня.

Ной осторожно приподнялся на локтях. Плечо, по-прежнему болело, но уже не так сильно. Рану закрывала чистая повязка. Возле кровати стояла тумбочка, а на ней — чашка с водой. Одежды нигде видно не было. Ной напился и снова опустился на подушки. В голове немного шумело. Шевелиться не хотелось. И не хотелось ни о чем думать, хотелось просто лежать и наслаждаться покоем, чувствуя себя в полной безопасности.

Ной закрыл глаза.

Его разбудил скрип двери. На пороге стоял Караско в белом халате поверх полевого комбинезона. В руках он держал поднос с едой.

— Ну, здравствуй, Ной, — сказал он.

— Здравствуйте.

— Хочу тебя порадовать: твоя рана не опасна. Полежишь еще денек и можно домой.

Он прикрыл за собой дверь, прошел к кровати и пристроил поднос на тумбочке.

— Давай-ка сядем. Тебе нужно поесть.

Он помог Ною подняться и подложил ему под спину подушку.

— Да я сам могу…

— Знаю, что можешь. Вот выйдешь и будешь сам. А сейчас давай — налегай.

Ной взял ложку, зачерпнул из миски горячую безвкусную кашу и отправил в рот. В животе заурчало.

— Что с Ушки? — спросил он.

— Жив, — ответил Караско. — Пока это все, что я знаю. Им занимаются врачи.

Ной кивнул и снова зачерпнул из миски.

— Давно мы вернулись?

— Вчера вечером. Часов около десяти. А сейчас у нас половина первого.

Ной снова кивнул и некоторое время ел молча. Караско тоже молчал, глядя на него внимательно и, как Ною показалось, печально. Когда Ной закончил с кашей и взялся за макку, Караско сказал:

— Никто не думал, что будет так. В Поиске бывало всякое, но такого не случалось уже много лет. Мне жаль, что тебе пришлось пройти через это, но дальше, думаю, будет только хуже. Знаешь, Ной, ты хороший парень. Ты не трус, у тебя есть голова на плечах. Я говорил тебе это с самого начала, и теперь снова повторяю — тебе не место в Поиске. Особенно сейчас. Пропадешь ни за грош. Не сегодня, так завтра. Я не хочу для тебя такой судьбы. По-человечески, не хочу.

— А какой судьбы хотите? — спросил Ной, глядя ему в глаза. — Жить в этом монастыре и ждать, пока смерть сама меня нащупает?

Караско усмехнулся.

— Умеешь ты говорить. Ты сам-то чего хочешь? Что думаешь делать теперь?

— Не знаю. Теперь не знаю.

— Тогда послушай, что я тебе скажу. Времени у нас немного, поэтому слушай внимательно и не вставай в позу, не подумав. Город обречен. Об этом говорил еще твой отец много лет назад. Только тогда он считал, что у нас есть лет двадцать-тридцать. Но теперь, особенно после того, что мы увидели, я думаю, что времени осталось гораздо меньше — два года, может быть, три. Тараканы появятся здесь, и ничего нельзя будет сделать. Ты видел, как это происходит.

Караско немного помолчал, давая Ною переварить услышанное.

— Это знаю я. Это знает Совет. Но Совет молчит, потому что у Совета есть план эвакуации. Информация не официальная, но, поверь мне, это правда. Естественно этот план не распространяется на нас с тобой. И меня лично такой расклад не устраивает. Тебя, думаю, тоже?

— В это трудно поверить, — сказал Ной. — Зачем вы мне это говорите?

— Уж поверь. А говорю я это тебе по двум причинам. Во-первых, ты сын Петра. Человека, которого я знал и уважал. Человека, с которым, как я подозреваю, обошлись не совсем по-человечески. Во-вторых, твой отец знал нечто очень важное, нечто такое, что очень нужно знать нам, и что можешь узнать ты.

— И что же это?

— Ты когда-нибудь слышал о Большом Городе?

Ной покачал головой.

— Нет.

— Где-то в Пустой Земле существует Большой Город. Что это за город и где именно он находится, никто, кроме людей из Совета, не знает. Мы перерыли Архив, подняли все документы, до которых удалось дотянуться, но ничего не нашли. Петр тоже упоминал его, но, к сожалению, не успел рассказать ничего конкретного. Мы хотим отправиться туда Ной. Мы хотим уйти туда, пока еще не поздно. Пока нас не лишили этой возможности и не бросили здесь одних.

— Вы рассчитываете, что я смогу узнать, где он?

— Да. По крайней мере, у тебя есть неплохой шанс.

— Интересно, как?

— Твой отец был знаком с Декером, он работал с ним бок о бок много лет. А Декер — начальник Лаборатории. Кроме того, он член Совета. Если ты попросишь, он наверняка возьмет тебя к себе. Попав в Лабораторию, ты сможешь получить доступ к ее архивам. В них, кстати, должна быть информация о твоем отце и обстоятельствах его исчезновения. Ну и о Большом Городе тоже.

— Вы думаете, я смогу до нее добраться?

— В этом мы тебе поможем. Главное сейчас — устроится в Лабораторию. Причем, это нужно сделать так, чтобы Декер не заподозрил чужого вмешательства. Сейчас как раз хороший момент: экспедиция едва не погибла, ты ранен, вполне естественно, что ты хочешь уйти из Поиска.

Караско накрыл ладонью руку Ноя.

— Я понимаю, как неожиданно и странно для тебя все, что я говорю. Но это правда. Ситуация такова, что надо действовать очень быстро. Судьба, видишь как — сама нас свела. Теперь нам нужно держаться вместе.

Ной задумался. «Неужели все так? Эвакуация, Совет и грандиозное предательство, которое он готовит? Неужели такое может быть? Неужели они способны бросить Город в такое время?». Ной представил себе младшего Декера, несущегося на машине по узкой горловине Дороги. Ему было плевать, есть впереди люди или нет. Ему вообще на все и всех было плевать. А яблоко от яблони падает недалеко.

Возможно. То, что он услышал — возможно. Самому не вообразить, но поверить… Поверить можно.

В таком случае судьба и впрямь свела его с Караско более чем удачно. И особенно удачно выглядела на этом фоне экспедиция. Где-то, в глубине души Ноя, слова Караско встречали протест. Но, задавая себе вопрос «почему?», Ной не мог на него ответить. Караско выглядел честным, выкладывая свои карты. Правда, никто не мог сказать, какую часть из них он скрывает.

— Вы все время говорите «мы». Мы отправимся, мы поможем. Кто «мы»?

— В свое время ты узнаешь. Пока мне приходится быть осмотрительным. Не обижайся. Ты должен доверять мне. Ради себя и тех, кого ты сможешь спасти.