Ассортимент бара почти не уступал таковому в легендарном заведении Барина. Не без удовольствия я рассмотрел на стеллаже бутылку со «слезой контролера» и несколько емкостей с коньяком и водкой. Цены, конечно, немного кусались, но по прикидкам заработанных за одни только «самоцветы» денег хватит не на одно, а даже на пару-тройку посещений.

— Здарова, мэн! Рад тебя видеть. Отдохни, посиди, если че надо, сготовим. — К стойке подошел улыбчивый парень в странном сочетании камуфляжа и белого передника. — Меня Кацо зовут, и я тут, значит, за повара.

— Из горячего что есть, друг?

— Ну, пшенка, куда ж без нее? — улыбнулся Кацо. — Точили ее, и точить будем, ибо полезно и недорого. Масло к ней, правда, только растительное, да все равно ништяк идет. Есть еще хрючево, еще горячее, только сварили.

— Чего есть?

— А… фирменное свободовское. Типа рагу такого с консервированными овощами, сосисками, капустой, тушенкой — короче, все из банок в одну кастрюлю и варишь. Под водку идет легко и красиво, штука сытная и знаменитая, типа праздничного блюда. Можно его и с макарошками. Отвечаю, ништяк штукенция. Берешь?

— Давай… одну хрючева, попробую. Пшенки тоже. И… вон тот коньяк в какую цену?

— Не, это вискарь, паря. Оно дороговато будет.

— И как это самый… вискарь?

— Это… на самогонку похож. — «Свободовец» хмыкнул. — На любителя пойло. По мне так лучше водочки тяпнуть. А с коньяком, увы, напряженка, разобрали еще вчера, заходи через три денька, будет. Водка у нас нынче хорошая, хохляцкая, народ хвалит.

— Ну, тащи пару пузырьков, Кацо.

— Это мигом. Слышь, мэн, а ты реально… Лунь, да?

— Реально.

— Поздравляю, чувак. Про тебя и Хип вся Зона нынче судачит. Знаменитость, е.

— В пень ее, эту знаменитость, до добра оно не доводит. — Я вздохнул, принимая глубокую тарелку с вкусно дымящимся хрючевом. — Что там про Хип судачат?

— Это… к нам она вернулась. Мировая герла, конкретно прошаренная насчет Зоны. С ней Фельдшер, главный наш, переговорил с глазу на глаз и сразу отряд ей выделил. Ну этих, поисковиков. Сегодня по нашим новостям передали, что группа ее на базу с хорошим хабаром вернулась, никого из бойцов не потеряли. Тот пипл, что с ней на запад Складов ходил, сказал, что реально девка соображает как и что, вообще без вопросов. Из наших искателей даже Хрыч и Полевик никогда туда не лазили, боялись, черные там места.

— И?..

— А она, короче, отряд туда и обратно провела. Богато артов взяли, Фельдшер сам офигел, такого не ожидал, чтоб на тех гнилых полянках человек мог пройти. Только… какая-то она мрачная очень. Народ говорит, как подменили девку — молчаливая все особнячком держится, и на раздачу стала скорая. Один из ее команды не то в шутку, не то всерьез с лямурами подкатил и по заднице слеганца хлопнул. Ну… не просто из команды вылетел, так еще и ходит враскоряку. Впрочем, не возникает, в курсе, что за дело получил.

Хип… приятно знать, что ты теперь настоящий, опытный сталкер — радует, что не зря мы с тобой столько километров по Зоне отмахали. И втройне приятно, даже согревает сердце, что это моя школа, что неплох еще Лунь как сталкер, может ведь стажера обучить. Да, определенно, гордость за Хип… теплое, приятное, хотя и немного горьковатое чувство, и снова этот ком, снова тяжелее дышать.

— Лады. Пойду я, посижу малек. Находился за день, пора и отдохнуть.

— Добро, это надо. — Кацо кивнул. — Слышь, а ведь это ты ее учил, да? Ништяк, Лунь. Может, кореша моего в команду возьмешь? Пацан грамотный, перспективный, да вот с напарниками ему не фартит — или падлы какие-то попадаются, или долбодуи на понтах.

— Благодарствую. — Я взял столовский пластиковый поднос с заказом, положил пару двадцаток на стойку, взял сдачу. — Но больше стажеров не беру, уж извиняй.

— Ну… дело хозяйское. Если надумаешь, обращайся. Пацан с тобой даже отмычкой ходить согласен, наслышан о тебе, да и про Хип в курсе.

— Слово «отмычка» забудь, мой тебе совет. Последнее дело живым человеком дорогу проверять.

— Не скажи. Тут из одиночек многие так ходят… — Кацо пожал плечами.

Хрючево оказалось вполне себе приятным блюдом. Дикое ассорти из овощных, мясных консервов с добавлением крупно нарезанных баночных сосисок действительно хорошо пошло под первую рюмку. Так же, как и под вторую. Эх, Лунь… не к добру тебя так к бутылке потянуло, зря ты хочешь напиться. И непонятно, с чего такая пустота, тоска в душе, словно ты до сих пор медленно, тихо умираешь в иллюзорном мире Координатора. Все ведь на мази — и стажер на совесть выучен, стыдно за него никогда не будет, впереди вольная жизнь под протекцией НИИ, Зона, привычное ремесло, а в перспективе тот самый домик у моря. В Москву я никаким консультантом, конечно, не поеду, ну его. Море и одиночество — все, что мне хочется получить в будущем. Странно только, что даже появившаяся мечта выглядит тусклой и какой-то ненастоящей. Уныло все.

Я, подчистив тарелку хлебной коркой, налил еще один стаканчик и долго сидел, глядя на спиртное. Водка уже ударила в голову, но на сегодня, и я это чувствовал, просто-таки суждено по-настоящему напиться, до самозабвения и утренней дурноты. Эх-х… понеслась…

Вскоре бар поплыл куда-то вверх и в сторону, под стол закатилась пустая бутылка, а я отвернул крышку со второй. Мир вокруг стал гулким, медленным, каким-то успокаивающим, но горечь в душе никак не хотела перебиваться горечью спиртного.

«Эх… зря я, наверно, так напился». — Последняя связная мысль промелькнула в голове сразу перед тем, как я нырнул в тяжелый глубокий сон прямо на столе.

* * *

Состояние было, прямо скажем, не ахти. Во рту словно хорошо повозили куском мыла, горло пересохло, неприятно кружилась голова, пульс ощутимо бил в виски. Я приоткрыл глаза, и пару минут пытался понять, где я. Серое, низкое помещение, ряды железных коек, на некоторых похрапывали незнакомые люди. Приподнявшись на локтях, я осмотрелся. Память, хоть и крепко поврежденная во время Третьей, меня никогда не подводила, в том числе даже после редких, но весьма метких «пике», в которые время от времени уходили почти все сталкеры. И сейчас я без проблем вспомнил и процесс утоления душевной тоски, и разговоры с Кацо и Румыном, и даже плакатик «навигации» по бывшему бункеру. Тут же, словно калейдоскопом, пошли другие воспоминания: опустевшая вторая бутылка, сон, пробуждение среди ночи, покупка фляжки «вискаря», выход «на воздух», где банкет продолжился возле «свободовского» костра. Разделив между несколькими «фрименами» бутылку виски, вкус которого совсем не запомнился, мы, уже компанией, начали потреблять водку, пуская открытую бутылку по кругу и по очереди из нее причащаясь. Потом были песни — начиная от «Мамы Анархии» и «Батьки Махно», заканчивая традиционной «Ой, мороз, мороз». Затем снова была водка под здоровенную пятилитровую банку маслин из «гуманитарной помощи», опять пели песни, не в лад бренча на гитарах, и я тоже пел, смеялся, брал протянутую бутылку, пил и снова орал незатейливый мотив вместе со всеми. И еще хорошо помню, что внутренняя тоска почему-то никак не хотела отпускать, что было все так же погано, пусто на сердце, хотя я искренне хотел веселиться вместе со «Свободой», празднующей продление мира и новую жизнь своей группировки. Ну, или просто празднующей, радостной, веселой до помрачения, так как Зона вокруг, и нужно успеть порадоваться, отпраздновать, повеселиться сегодня, не откладывая это на завтрашний день. И когда выпитое окончательно уложило меня на землю, я помню, что спать улегся там, у костра, под утро. Как же оказался здесь, в «гостинице», понятия не имею.