Гаральд брезгливо оттолкнул Джорама, и юноша упал, растянувшись лицом вниз на промерзшей земле. Подняв голову, Джорам увидел наконец свой меч. Темный Меч лежал совсем рядом, прямо перед ним. Джорам рванулся вперед и ухватился за рукоять меча. Юноша неуклюже завозился, пытаясь подняться на ноги и повернуться лицом к своему врагу. Гаральд спокойно стоял и смотрел на него, на губах принца играла насмешливая и немного презрительная улыбка.

— Сражайся! Будь ты проклят! — крикнул Джорам и бросился на Гаральда.

Принц произнес слово — и его собственный меч взлетел с того места, где лежал, и покорно лег хозяину в руку. Светлый клинок серебристо сверкнул в сером сумеречном свете под затянутым тучами небом.

— Ну, давай, примени против меня свою магию! — с вызовом крикнул юноша. Он едва мог говорить, на губах у него пузырилась пена. — Я — Мертвый, в конце концов! Только этот меч делает меня Живым! И я намерен увидеть, как ты умрешь!

Джорам жаждал убийства. Он страстно хотел убить Гаральда. Он уже предвкушал, как его меч вонзится в тело принца, как хлынет кровь и гордый принц замертво упадет к его ногам, глядя в небо широко раскрытыми, невидящими глазами...

Гаральд несколько мгновений спокойно смотрел на юношу, а потом убрал свой прекрасный сияющий меч в ножны.

— Да, ты — Мертвый, Джорам, — негромко сказал он. — От тебя несет мертвечиной! И меч ты сделал под стать себе — порождение тьмы, такое же мертвое, как ты сам. Давай же, убей меня. Смерть для тебя — решение всех проблем!

Джорам заставил себя двинуться вперед. Но он почти ничего не видел. Словно какая-то пелена застилала ему глаза. Юноша несколько раз моргнул, надеясь, что зрение прояснится.

— Иди же к жизни, Джорам! — страстно сказал Гаральд. Голос принца доносился до юноши как будто издалека, из-за красно-кровавой мглы, которая его окружала. — Иди к жизни и разруби своим мечом все, что есть живого, все, в чем есть жизнь! Иначе тебе останется только обратить этот меч против самого себя и пролить на землю всю до последней капли благородную кровь, которая в тебе есть. По крайней мере, эта кровь даст жизнь траве.

Последние слова принц произнес с нескрываемым отвращением. Повернувшись к Джораму спиной, Гаральд спокойно пошел прочь с лужайки.

Джорам, с мечом в руке, бросился за ним, намереваясь убить самонадеянного принца. Но ярость совершенно ослепила юношу. Джорам споткнулся и упал лицом в грязь. Испустив дикий, яростный крик, парень попытался вскочить на ноги, но гнев полностью иссушил его, лишив последних сил. Джорам барахтался на земле, жалкий и беспомощный, как младенец. В отчаянии он попытался опереться на свой Темный Меч, как на палку, чтобы хоть как-нибудь встать. Но клинок глубоко вонзился во взрытую землю, и Джорам смог только привстать на колени.

Он склонился над мечом, застрявшим в земле, стискивая обеими руками рукоять. По щекам юноши потекли слезы. Гнев и досада переполнили его до такой степени, что, казалось, сердце вот-вот разорвется. У юноши вырвался хриплый всхлип, давая выход накопившимся чувствам, которые сдавливали ему грудь. Склонив голову, Джорам заплакал — впервые в жизни. А ведь ни боль, ни страдания никогда не могли выдавить из него ни единой слезинки, даже когда он был совсем маленьким мальчиком.

— Где Джорам? — спросил Сарьон, когда принц вернулся на поляну. Глаза каталиста тревожно расширились, когда он заметил бледность Гаральда, его грязную одежду и кровавые брызги, запятнавшие белую рубашку после драки с Джорамом.

— Успокойтесь, отец, — устало сказал принц. — Он остался в лесу. Мы... немного поговорили. — Гаральд криво улыбнулся, оглядывая свою разорванную одежду. — Ему нужно время, чтобы подумать. По крайней мере, я надеюсь, что он сейчас думает.

— Стоит ли оставлять его там одного? — спросил Сарьон и посмотрел в сторону леса.

Над вершинами деревьев по небу стелились серые облака. На северо-западе небо потемнело — там клубились тяжелые, темные тучи. Ветер изменил направление и потеплел. Воздух стал более плотным и влажным — наверняка скоро пойдет дождь, а ночью, может быть, и снег.

— С ним все будет в порядке, — сказал Гаральд, расчесывая пальцами влажные волосы, — Мы не заметили в этих лесах никаких следов кентавров. Кроме того, Джорам не один. — Принц оглядел лагерь.

Проследив за его взглядом, Сарьон сразу все понял. Здесь был только один из Дуук-тсарит. Но вместо того, чтобы успокоиться, каталист только еще больше разволновался.

— Простите, ваша светлость, — нерешительно сказал Сарьон. — Но Джорам, он... он преступник. Я знаю, что они слышали наш разговор. — Он указал на безмолвную фигуру в черном облачении. — Они все слышали, все заметили... Что...

— Что помешает им ослушаться моего приказа и отправить Джорама в Мерилон? Ничего. — Гаральд пожал плечами. — Я не смогу остановить их. Но, понимаете ли, отец, как мои личные телохранители, они поклялись повиноваться мне до самой смерти. Если они предадут меня и заберут парня, нарушив мой приказ, их встретят отнюдь не как героев. Как раз наоборот. За нарушение данной мне клятвы они подвергнутся самому суровому наказанию, которое допускает их орден. И что это за наказание... — Принц содрогнулся. — Я не могу даже представить. Нет. — Он улыбнулся и пожал плечами. — Они не пойдут на такое ради Джорама.

«Ради Джорама — нет, но ради принца Мерилона они решатся на все, что угодно», — подумал Сарьон и решил во что бы то ни стало сохранить свою тайну.

Принц ушел в свой шатер, а Сарьон устроился возле теплых источников. Он заметил, что Гаральд подозвал к себе кардинала, и Радисовик последовал за ним в шатер. Оставшийся на поляне Дуук-тсарит стоял тихо и неподвижно, глядя в никуда и на все сразу из-под своего черного капюшона. Развалившийся на мягкой траве у ручья Симкин дрессировал ворона, заставляя его говорить в обмен на куски колбасы.

— Ну, давай же, негодная птица, — говорил Симкин. — Повторяй за мной: «Принц — дурак!» Скажи это для Симкина, и Симкин даст тебе этот вкусный кусочек колбаски.

Птица мрачно смотрела на Симкина, склонив голову набок, но даже ни разу не каркнула.

— Тихо ты, идиот! — прошептал Мосия, обращаясь к Симкину, а не к ворону. Кивком головы юноша указал на шелковый шатер. — Тебе что, мало неприятностей?

— Что? О, Гаральд... Ерунда! — Симкин улыбнулся и погладил бороду. — Он поймет, что это просто шутка. Гаральд и сам любит пошутить. Однажды он привел на костюмированный бал во дворце живого медведя. Представил его как капитана Храпуна из королевского флота Зит-Эля. Это надо было видеть — как король пытается поддержать вежливую беседу с предполагаемым капитаном и старательно делает вид, что не замечает, как медведь жует его собственный шарф. Но медведю все-таки не дали приза за лучший костюм. А теперь, ты, красноглазое исчадие ада, — Симкин пристально уставился на ворона, — скажи: «Принц — дурак!», «Принц — дурак!» — Он говорил тонким, пронзительным голосом, подражая птице.