– Угу.

– Замечательно. Значит, возьмем билеты на двадцать девятое. Чего ты такая угрюмая? – наконец посмотрев на меня и заметив, что радости на лице и следа нет, спрашивает мама. – Поверь, тебе там понравится. На лыжах покатаешься.

– Я не люблю лыжи.

– Тогда на сноуборде.

– Я не умею на нем кататься.

– Попросишь, значит, Кирилла научить тебя. Маша говорила, что он отлично катается и на лыжах и на сноуборде.

– Вот пусть сам и катается. Я не хочу, – мгновенно раздражаясь, говорю.

«Есть хоть что-нибудь, чего не умеет делать Волков?!»

– Не хочешь, так не хочешь, – пожав плечами, спокойно говорит мама, глазами осматривая гору вещей на кровати. – Там спа-центр есть. И огромный бассейн. В общем, найдешь чем заняться.

Поняв, что спорить бесполезно, проще смириться, тем более что встречать Новый Год одной мне не в радость, какое-то время еще наблюдаю за мамой, сетующей на отсутствие подходящих для поездки вещей.

– Нужно выбрать время и съездить за горнолыжным костюмом, – наконец решает она, тяжело вздыхая над вещами.

– Про обувь не забудь, – говорю ей.

У моей мамы вся обувь на каблуке. Сомневаюсь, что ей будет удобно в горах на каблуках.

– Точно. Спасибо, что напомнила, – спохватившись, мама достает из стола чистый лист и начинает записывать.

Решаю ей не мешать и удалиться.

– Я буду у себя, готовиться к экзаменам.

– Хорошо.

Вернувшись в комнату, заваливаюсь на кровать и, накрыв лицо руками, какое-то время просто так лежу. Смиряюсь с судьбой, которая словно задалась целью проверить на прочность мои нервы, постоянно сталкивая меня с Кириллом Волковым.

Декабрь пролетал быстро. Я бы даже сказала, стремительно. И вот уже наступило самое волнительное для студентов время – сессия. Теперь в универе можно было часто увидеть невыспавшихся студентов, нервно что-то повторяющих в тетрадях и учебниках. В то время как преподаватели выглядели куда счастливее, чем в обычные дни.

Оно и понятно. Студенты веселились до этого, теперь настала их очередь.

Что касается зачетов, то практически по всем у меня были автоматы. А вот три профильных предмета, по которым были назначены экзамены, пришлось сдавать вместе со всеми.

Как я и предполагала, несмотря на легкое волнение, экзамены я сдала легко и на «отлично». Поэтому двадцать девятого декабря вместе с родителями с раннего утра я направилась в аэропорт, где нас уже ждала семья Волковых в полном составе.

Всё время до посадки в самолет я избегала общества Волкова, старалась даже не смотреть на него, хотя каждой клеточкой чувствовала его настойчивый взгляд на себе.

Пару раз он пытался со мной заговорить, но я делала вид, что очень занята, уткнувшись в телефон и строча СМС-ки Карине.

Возможно, такое поведение со стороны выглядело некрасивым, но я не могла себя пересилить и вести светские беседы с ним после всего, что между нами было.

Кирилл то ведет себя так, словно я ему нравлюсь, то потом делает вид, что между нами ничего не было. Эта неопределенность и странность его поведения сводит с ума. Заставляет теряться в догадках. Я устала от этого, поэтому теперь старалась свести к минимуму общение с ним.

Пусть мы едем совместно отдыхать, но это не значит, что нам с Волковым нужно тесно общаться. Достаточно и пары брошенных во время совместных трапез вежливых слов.

Когда я оказываюсь в самолете, меня ждет очередной неприятный сюрприз. Кирилл за моей спиной предложил моей маме поменяться местами. И теперь он развалился на соседнем месте у прохода и нагло лыбился, даже не думая вставать, чтобы я спокойно могла занять своё у иллюминатора.

В итоге мне пришлось протискиваться между ним и другим сиденьем.

Сказать, что я была в этот момент обижена на маму за такую подставу, ничего не сказать. Повезло ей, что она сидела не в зоне моей видимости, иначе бы весь полет я сверлила бы её обвиняюще-укоряющим взглядом.

Пребывая не в самом радужном настроении, я с трудом сдерживалась, чтобы не треснуть Волкова, каждый раз, как он открыто начинал меня рассматривать.

В такие моменты я чувствовала себя крайне неуютно. Его взгляд ощущался на физическом уровне. Я с точностью, не глядя, могла сказать, что именно рассматривает Кирилл в данную секунду.

Отвлечься от близости Волкова мне не помогли ни фильм, ни наушники, в которых играла любимая музыкальная подборка. Ни сам Кирилл, который в середине полета умудрился уснуть.

И ладно бы просто уснул, на своем сиденье. Так нет же, он даже спать нормально, чтобы меня не бесить, не может.

Когда его голова оказалась на моем плече, я тут же попыталась от неё избавиться. Но не тут-то было. Волков, будто не понимая, чего я от него хочу, снова и снова возвращал голову на моё плечо. И каждый раз получалось так, что оказывался все ближе ко мне.

Поняв всю бесполезность борьбы с ним, просто смиряюсь. Мысленно себя успокаиваю, делаю пару глубоких вдохов и выдохов и стараюсь не заострять внимания на том, что наглый мажор использует меня в качестве подушки.

Надеюсь, ему кошмары сниться будут! Должна же быть в мире хоть какая-то справедливость.

Полет выдается для меня напряженным как никогда. Поэтому, когда объявляют о скорой посадке, я не сдерживаю облегченного вздоха.

Скоро я избавлюсь от Кирилла и смогу размять затекшее за время полета плечо.

Услышав тихий смешок, поворачиваюсь к бодрствующему уже парню.

– О-о, ты меня наконец заметила, – встретившись со мной взглядом, ровно садясь, говорит Кирилл.

– Тебя сложно не заметить, – намекаю на то, что он нагло дрых на моем плече. – Зачем ты поменялся местами с моей мамой?

– Ей так удобнее общаться с моей. Поэтому я вежливо предложил сесть с тобой, чтобы она могла пообщаться с подругой.

«Ой, да конечно! Врет и не краснеет!»

– Рада поездке? – не дождавшись от меня комментария, спрашивает Волков.

– Очень. Разве по мне не заметно? – хмуро отвечаю, нервным жестом сворачивая наушники.

Признаться, в этот момент мне особо остро захотелось обмотать провод от наушников вокруг мощной шеи парня и как следует сжать её.

– Ты умело скрываешь эмоции, поэтому сложно понять, рада ты или нет, – не догадываясь о моих мыслях, продолжает говорить он.

– Слушай, давай просто помолчим, – не желая вести с ним разговоры, предлагаю.

– Мы и так весь путь не разговаривали, – напоминает он.

– Вот давай и дальше помолчим, – бросаю, отворачиваясь к иллюминатору, тем самым завершая разговор.