– Невидимы? – презрительно фыркнул Дамп. – Ты бредишь, несчастный?

– Кто-то – или что-то – стирает данные об этих детях, но недостаточно быстро – не успевают стереть всё полностью. Поэтому дети иногда проявляются – как тени или отражения.

У Джорджа упало сердце. Должно быть, Эмпирей, стирая их с Геро образы, забыл, что стирать надо и окружающую обстановку!

– И что это значит? – спросил Дамп, наконец заинтересовавшись.

– Это значит, что беглецам кто-то помогает. Кто-то обладающий властью.

– Но кто они, эти дети?

– Скоро узнаем. Мы прочёсываем весь Эдем вдоль и поперёк – ищем, кого из детей нет на месте.

А значит, обречённо подумал Джордж, этому Слизикусу вот-вот станет известно, что Геро в Чудо-Академию не прибыла.

Но то, что сказал Детолов дальше, оказалось ещё страшнее.

– И когда мы узнаем, кто из детей пропал, – произнёс он противным хитреньким голоском, – мы сможем выяснить, кто им помогает. Кто манипулирует с системами. Кто искажает данные. Моя версия – что к вам, на самый верх, просочился враг. И работает против вас.

– Карамба! – вскричал Дамп. – Так и есть! Вокруг предатели! Никому нельзя доверять!

– Я поймаю беглецов и допрошу, – сказал Слизикус. – Они мне всё выложат как миленькие – и выдадут предателя.

– Отлично, – сказал Треллис. – Молодец, ты, как там тебя…

– Слизикус Склиз, – просипел Детолов.

– Что, если это шпионы? – размышлял вслух Дамп. – Что, если эти дети – с Той Стороны?

– Может быть… – неуверенно сказал Слизикус. – Я всего лишь скромный Детолов, пожелавший сообщить важную информацию великому…

– Я предложу заключить так называемый мирный договор с Той Стороной, – перебил его Дамп, продолжая думать вслух. – Усыплю их бдительность. Правда, потребуется время, чтобы… – Он осёкся, осознав, что не просто думает, а транслирует свои мысли. – Поймать их! – приказал он Детолову. – И схватить всех, кто их укрывал, кто им помогал, всех, кто в этом замешан, – вообще всех, кто замешан в чём угодно, всех, кто не предан целиком и полностью. И всё докладывать мне! Абсолютно всё! Ничего не упуская.

– Мой господин, – сказал Слизикус, снова нижайше кланяясь. Лицо его было скрыто, но Джордж не сомневался, что он улыбается.

– Ну, чего топчешься? – рявкнул на него Дамп. – Скорее! Выполнять немедленно!

И с этими словами Дамп исчез: слабый болезненный лазерный свет собрался в одну точку на конце шеста Слизикуса.

Когда Дамп дематериализовался, покинув лес с его ночными шорохами, Слизикус выдернул шест из земли, сложил его, как телескопическую удочку, и сунул в карман. Весело насвистывая, он зашагал прочь с полянки, в противоположную от детей сторону.

Джордж наконец позволил себе дышать.

– Что всё это значит? – срывающимся голосом прошептал он в ухо Аттикусу.

– Это значит, что у нас большие проблемы, – ответил Аттикус.

– И что нам теперь делать?

– Но есть и хорошая новость, – сказал Аттикус, озираясь и всматриваясь в лес. – Если мы натолкнулись на старого Слизикуса, а он идёт по следу Геро, значит, мы с тобой на верном пути.

Джордж приставил ладонь ко лбу, чтобы лучше разглядеть раскинувшуюся перед ним волнистую равнину. Наверное, догадался он, это вересковое болото. Лес, тенистый и тёмный в ярком утреннем свете, остался у них за спиной, а лежащая впереди земля была, наоборот, выжженной и пустынной. Джордж присел на камень и шумно выдохнул. На востоке уже взошло солнце, его ослепительный диск поднялся над горизонтом, и Джордж краешком глаза заметил, как вдали что-то сверкнуло.

– Там! – показал он, вытянув руку. – На севере! Там что-то есть!

– Точно! – сказал Аттикус. – Ты прав.

– Это Чудо-Академия? – спросил Джордж.

– Вряд ли, – отозвался Аттикус, с прищуром вглядываясь вдаль. – Слишком большое. Это не Чудо-Академия. Сдаётся, мы его нашли.

– Что мы нашли? – не понял Джордж.

– Наш следующий пункт назначения, – сказал Аттикус. – По-моему, мы нашли Эдемополис.

Может, это и вправду был Эдемополис, но идти туда сейчас они не могли – Аттикус сказал, что пересекать равнину днём слишком опасно, и велел Джорджу дожидаться темноты. Пока они ждали, он нарвал на краю пустоши съедобных растений и накопал кореньев.

– Костёр разводить нельзя, – сказал он, – слишком заметно. Но вот это можно есть сырым!

Он протянул Джорджу сочные белые клубни, которые очистил охотничьим ножом, и горсть насекомых – по его словам, вполне съедобных.

У Джорджа, чьи запасы провизии практически закончились, не оставалось выбора. Он никогда прежде не ел насекомых, тем более живых, но увидев, как Аттикус закинул в рот целую пригоршню муравьев, решился последовать его примеру.

– Вкусно, правда? – весело спросил Аттикус.

– Эм-м… кисловато! – ответил Джордж. Муравьи оказались вполне ничего, особенно если завернуть их в зелёный листок. Джордж запил всё это водой из очистителя. Он озабоченно подумал о том, чем же питается Геро, но тут до него дошло: она-то как раз и позаимствовала кое-что из его припасов!

Они с Аттикусом даже поболтать толком не могли: вдруг где-нибудь неподалёку скрыт чуткий датчик, который уловит их голоса? Оставалось только тихо сидеть и ждать.

Когда – после самого долгого дня в жизни Джорджа – наконец-то опустилась ночь, они крадучись пустились в путь через болото. Джордж посмотрел в ночное небо в надежде вновь заметить спутник или другие признаки человеческой деятельности. С телескопом, конечно, было бы лучше, но даже невооружённым глазом было видно, что космос не пустынен. Люди по-прежнему запускают в небеса космические аппараты!

Когда он не думал о космосе, то думал о Геро. Где она сейчас? Как им её найти? Он даже не был уверен, что она действительно отправилась в Чудо-Академию, а не куда-то ещё. Из слов Дампа он заключил, что, хотя им с Геро удалось ускользнуть от слежки в Эдеме, на них развёрнута охота. Пока что Дамп думает, что они – шпионы с Той Стороны. Но если его и Геро – и Аттикуса! – схватят, их подвергнут ужасным пыткам – и Джордж не знал, достанет ли ему мужества не выдать Ниму и Эмпирея. Матушке он выложил всё, не думая о безопасности, но ей-то ладно, ей можно доверять – по крайней мере, он на это надеялся: ведь она и сама восстала против Эдема и бежала из него ради свободы. Но больше Джордж никому не скажет ни слова!