– Хватит, – оборвал его начальник службы безопасности, чьё гладкое лицо оставалось абсолютно бесстрастным. – Чего тебе надо?

– Ваше высокосекретное высокородие, – сказал Детолов с подобострастной улыбочкой, потирая руки, – сегодня я изловил этих детей, – он опять плюнул на землю, – которые пытались вторгнуться в Эдемополис и помешать великому торжеству мира и процветания.

Начальник службы безопасности бросил на Джорджа и Аттикуса взгляд, полный отвращения.

– Детям запрещено шататься по Эдемополису, – сказал он. – Дети обязаны находиться в пределах своих рабочих зон. Если они появляются в городе в День Расплаты, проблем не миновать. Родители тотчас начинают лить слёзы по своим потерянным чадам! И это портит весь праздник – так утверждает Треллис Дамп, да продлятся дни его во веки веков. Уведи их отсюда немедленно и брось в море. А меня больше не беспокой.

– Но, ваша высокобезопасность, – заюлил омерзительный, как слизняк, Слизикус, – это не просто какие-то дети.

– А какие же ещё? – буркнул начальник службы безопасности. Он явно потерял всякий интерес к Слизикусу, а теперь начал терять и терпение.

– Это особые дети, – с нажимом сказал Детолов. – Они – важный источник информации. Треллис Дамп, да продлятся дни его во веки веков, лично просил меня изловить их и привести к нему.

Начальник насторожился:

– Тогда почему я об этом не знаю?

– Сверхсекретная миссия, – тщеславно заявил Детолов. – Посвящены только избранные.

– Ясно, – сказал начальник и неведомым Джорджу образом связался с людьми внутри здания. Во время сеанса связи он несколько раз кивнул и снова повернулся к Детолову. – Спасибо, Слизикус. Дальше ими займусь я.

– Прошу прощения! – возразил Слизикус. – Вообще-то я рассчитывал на награду. Поэтому я сам отведу этих детей – если вы, конечно, не против.

Начальник явно был против, однако молча шагнул в сторону и пропустил Слизикуса. Роботы двинулись следом. Слизикус, войдя в гигантский холл башни, чуть не захлебнулся от восторга.

– Золотой лифт! – просипел он. – Наконец-то! Настал тот торжественный день, когда Слизикус Склиз прокатится в золотом лифте! О-о-о, видели бы они меня сейчас!

– Кто-то, может, и видит, – сказал Джордж, оглядывая холл, который, судя по всему, был из чистого золота. В многочисленных светильниках плясали языки огня – похоже, настоящего, – оставляя на золотых стенах жутковатые отблески. – Тут небось везде камеры.

Впереди виднелись двойные двери, усеянные крупными прозрачными драгоценными камнями, в которых отражалось пламя светильников.

– Бриллианты! – сказал Джордж. – Зачем в лифте бриллианты?

– Заткнись! – прикрикнул Слизикус. Он снял шлем и судорожно пытался пригладить свои три волосинки. – И не вздумай открывать рот!

– Это почему? – спросил Джордж, решив, что терять уже нечего.

– Потому что, – Слизикус поплевал на пальцы и, глядя на своё искривлённое отражение в золотой двери лифта, продолжил разглаживать жалкую поросль у себя на макушке, – потому что ты никто и ничто и твоё мнение никому не интересно. – Он аккуратно водрузил шлем на место. – Видишь, некоторые, – он кивнул в сторону Аттикуса, – помалкивают, и правильно делают.

Джордж горячо надеялся, что Аттикус выйдет из транса и начнёт хоть как-то реагировать на происходящее. Иначе он, Джордж, останется совсем один.

Двери лифта разъехались, открыв взглядам гигантскую золотую кабину. Джордж никогда не думал, что золота бывает до тошноты много; он поймал себя на мысли, что предпочёл бы увидеть перед собой что-то попроще, например кирпичную стену.

Роботы, стоявшие сзади, затолкали всех троих в золотую кабину. Когда двери лифта снова закрылись, Детолов блаженно вздохнул:

– Наконец-то! Ну, вперёд, Слизикус! Всё выше и выше!

Двери лифта отворились, и Слизикус, только что горевший желанием увидеть самого Дампа, ни с того ни с сего растерялся.

– Выходи, – велел он Джорджу.

– Нет, только после вас, – вежливо ответил Джордж, недоумевая, отчего это Слизикус так занервничал.

– Нет, ты! – И Слизикус грубо вытолкал Джорджа наружу. За Джорджем, по-прежнему в капюшоне, вышел Аттикус.

Гигантский зал, как и холл внизу, был полностью отделан золотом, но в холле было темно и мрачно, а здесь всё сверкало до боли в глазах. Стены состояли из огромных окон; там, где окон не было, их заменяли столь же огромные зеркала. С потолков свисали люстры с хрустальными подвесками, на вид древние, словно украденные из дворца совсем другой эпохи. По углам стояли какие-то фигуры – одни были освещены ранним утренним солнцем, другие застыли тёмными силуэтами.

Но одна из фигур, стоявшая в центре зала перед шахматной доской, была залита и светом солнца, и светом люстр. На фоне всей этой помпезности и великолепия выглядела она вполне обыденно – простой человек в золотистом костюме, поглощённый игрой в шахматы с невидимым противником. Совсем не такой, отметил Джордж, как тот, на площади. Этот был старый, грузный, морщинистый, с крохотными глазками, которые как будто готовы провалиться внутрь головы.

Он поднял шахматную фигуру и медленно, задумчиво переставил на другую клетку. Но невидимый противник действовал быстро – шах! Старик попытался спасти ситуацию, но тщетно: соперник снова перехитрил его. Мат!

– Не работает! – сердито сказал старик, обводя зал взглядом. – Он опять меня обыграл!

Фигуры, стоявшие по периметру зала, принялись переминаться с ноги на ногу.

– Мне нужно больше мозгов! Ещё больше! Я всегда должен думать быстрее и лучше, чем машины!

– Да, господин, – забормотали фигуры. – Мы это устроим!

– Мне нужна она! – закричал старик. – Доставьте её ко мне! Почему она до сих пор не здесь?

– Потому что вы угрожали посадить её под замок? – пробормотал один из придворных. – Может, поэтому она и бежала?

Но не успел он договорить, как к нему тут же подскочил большой робот и вытолкал его прочь из зала.

– Мы над этим работаем! – загалдели наперебой другие советники. – Мы уже сделали ей сверхзаманчивое предложение!

– Так сделайте ещё. Старайтесь изо всех сил. Это приказ. – Голос его стал угрожающе тихим. – Я – самый умный человек в Эдеме. У меня самый мощный мозг. Я не позволю этим так называемым разумным машинам обыгрывать меня!

– А вы не рассматривали вариант, – робко начал другой придворный, – при котором мы, наоборот, сделаем машины немножко глупее? Мы ведь сделали это с людьми: отменили нормальное образование – и видите, какой успех! Они верят всему, что мы им говорим!