Как написал потом сам Саладин: «Не выжил ни один из тамплиеров. Это был день Божьей благодати». Один латинский хронист предлагает другой вариант, не менее религиозный по своей притягательности. Согласно его версии, рыцари — это добровольные христианские мученики, которые «с радостью подставили свои шеи под карающий меч». Один тамплиер-фанатик по имени Николай, возможно, уже почти на грани сумасшествия от страха неминуемой смерти, призвал других рыцарей принять тамплиерский постриг (тонзуру) и тем самым окончательно решить свою мученическую судьбу. Потом возникла суета, связанная с желанием многих пойти на казнь первыми, и Николай «обрел блаженство первого мученика».

Оба летописца подчеркивают религиозную подоплеку этого массового истребления пленных, когда и сами жертвы, и те, кто вершил их казнь, действовали во славу Божью. Саладин объяснял свои поступки стремлением очистить мусульманскую землю от неверных. Но один только религиозный аспект вызывает сомнения и вопросы. Во-первых, погибшим крестоносцам отпускались все грехи, и тем самым в случае их гибели Церковь уже заботилась о спасении их душ. Тонзура (постриг) вовсе не являлась необходимым условием для принятия мученической смерти (или для признания погибшего мучеником), да и участие «святых людей» в этой резне явно придумано для придания акту зверства духовного мотива, одновременно утвердив Саладина в роли праведного воина. Непросто определить точные мотивы Саладина для захвата в плен тамплиеров и госпитальеров, ведь не прошло и двух дней, как всех их убили. Один из современных историков говорил, что у Саладина якобы не оставалось иного выбора: будучи католическими монахами, рыцари духовнорыцарских орденов не стали бы отступниками (хотя некоторые все же пошли на это). Являясь членами этих воинствующих орденов, они, к тому же, не могли рассчитывать на выкуп. Но даже это еще не означает, что их оставалось только убить: заключение в тюрьму, рабство и обмен — вариантов было несколько. В 1157 году Бертран де Бланкфор, великий магистр тамплиеров, попал в плен к мусульманам, но через два года был освобожден. В 1179 году Саладин захватил другого великого магистра, Одо де Сент-Амана, который впоследствии умер в тюрьме; его тело обменяли на одного из плененных крестоносцами мусульманских вождей. И после битвы при Хаттине великого магистра снова пощадили: Жерар де Ридфор был освобожден через год (как, впрочем, и король Ги). Как мы видим, политические, финансовые и военные соображения все же преобладали над религиозными.

Пропаганда обеих противоборствующих сторон изображала язычников и неверных как собак, осужденных на пребывание в аду. И все же обе стороны отлично умели заключать взаимовыгодные дружеские соглашения и перемирия. На протяжении всего противостояния на Святой Земле и Саладин, и Ричард Львиное Сердце то и дело обменивались любезностями и оказывали друг другу знаки уважения. Балиан д’Ибелин, командовавший арьергардом у Хаттина, вообще был личным другом Саладина. Даже непримиримый Рено Шатийонский участвовал в заключении договоров с мусульманами, если они сулили ему выгоду. Граф Раймунд Триполитанский во время своего 8-летнего пребывания в плену (в Алеппо) стал намного глубже понимать ислам и проникся уважением к своим захватчикам. Но дело не заканчивалось одними только перемириями: мусульмане запросто заключали союзы с христианами, объединяясь против других мусульман, точно так же, как и христиане, заручившись поддержкой мусульман, выступали против своих единоверцев. За два года до битвы при Хаттине Раймунд Триполитанский заключил союз с Саладином против самого иерусалимского короля Ги Лузиньяна! За два месяца до сражения Раймунд даже дал разрешение войску Саладина пройти через его земли, чтобы султан мог напасть на короля. Во многих отношениях священная война на Ближнем Востоке велась немного не так, как на Западе: постоянно меняющиеся альянсы отражали потенциальную политическую выгоду; моральные нормы и правила время от времени соблюдались, но они редко вытесняли собой чисто практические возможности.

Как говорилось выше, некоторые историки отмечают в качестве военного «актива» великодушие Саладина, а не его суровость: все верили в его милосердие по отношению к пленным, что подталкивало противника к быстрой капитуляции. Но, подобно любому другому военачальнику, Саладин вовсе не чуждался безжалостных мер на войне — он часто отдавал приказ о казни пленных, как воинов, так и мирных жителей, причем даже после обещаний о пощаде. В этом смысле весьма поучителен его поступок в 1179 году при Бейт Аль-Ахзане севернее Тивериадского озера. Здесь, перед самой сдачей своего замка, крестоносцы попросили его о пощаде, но пощады не дождался никто. Это не означает, что весь гарнизон был вырезан — возможно, половину захватили в плен, — просто побежденные не получили от Саладина никаких гарантий безопасности. Арабский летописец сообщает, что многих крестоносцев убивали без разбора, Саладин дал конкретный приказ казнить арбалетчиков. Это являлось своего рода признанием их боевых заслуг: за урон, нанесенный своей меткой стрельбой, они заслужили у мусульман нескрываемую ненависть. Пленение и рабство вполне могли бы нейтрализовать этих людей, но убийство, видимо, служило серьезным предупреждением, направленным на то, чтобы деморализовать других крестоносцев, особенно арбалетчиков. Не исключено также, что их гибель помогла утолить жажду мести мусульман, переживающих за своих павших товарищей.

Вот наиболее вероятные причины казней после сражения при Хаттине: месть в отношении лучших воинов среди крестоносцев, которые были суровы, жестоки и безжалостны в войне против мусульман. Это урок не только для духовно-рыцарских орденов, но также и предупреждение всякому, кто хочет в них вступить. Здесь Саладин использовал прецедент: тамплиеров, которые попали в плен после приступа Аскалона в 1153 году, обезглавили. Их головы в качестве военных трофеев отправили в Каир, а тела оставили, и гарнизон «украсил» ими стены крепости в качестве жуткого напоминания крестоносцам о том, что их ждет. Бахаеддин ибн Шеддад, описывая события при Хаттине в своем труде «Случаи и рассказы о жизни и достоинствах султана Юсуфа (Саладина)», не упоминает о предложении обратиться в ислам для плененных тамплиеров и госпитальеров. Вместо этого он утверждает, что Саладин намеренно решил предать их казни: «Что касается вождей госпитальеров и тамплиеров, султан предпочел предать их смерти всех без исключения». Саладин не мог не понимать, что главной проблемой крестоносцев являлась нехватка живой силы. Уничтожив около 60 тамплиеров в бою под Сефорией и теперь еще 240, он наносил серьезный удар по мощи духовно-рыцарских орденов, одновременно поощряя и собственных воинов к сокрушению самых ненавистных своих врагов. Латинский летописец приводит наиболее ожидаемое и вероятное объяснение состоявшейся резни: Саладин «решил истребить их всех, потому что знал — равных в битве им просто нет». В отличие от Великих магистров, для Саладина рыцари представляли намного большую ценность, когда они были мертвы.