– От императора! – Округлив глаза от изумления, Симонис стояла на пороге комнаты, где хранились лекарственные травы. – Они хотят, чтобы ты немедленно пошла с ними. Во дворце кто-то заболел. Может быть, император?

– Да, судя по всему, кто-то заболел, – ответила Анна, следуя за Симонис в соседнюю комнату. – Наверное, слуга.

Служанка фыркнула и с нетерпением распахнула дверь перед Анной.

Симонис оказалась права: в медицинской помощи нуждался сам Михаил. Почти лишившись дара речи, Анна собрала сумку с травами и мазями и в сопровождении слуг отправилась во Влахернский дворец.

Там ее встретил придворный, а также два варяжских стражника из личной охраны императора. Они повели Анну по великолепным, но разрушающимся коридорам и галереям в личные покои императора. У него было кожное заболевание, причинявшее ему серьезное беспокойство.

Должно быть, Зоя дала Анастасию такую лестную характеристику, что Михаил решил к нему обратиться. Чего же она хотела взамен? Не вызывало ни малейших сомнений: на этот раз ей понадобится большая услуга, вероятно, даже связанная с опасностью. Анна ни за что бы не посмела отказать Зое, а уж императору и подавно.

Хотя ей бы очень этого хотелось. Если не удастся его вылечить, ее карьера лекаря закончится. У нее уже не будет богатых и влиятельных пациентов, и Зоя, конечно же, больше не станет давать ей рекомендации. И это будут не самые страшные последствия ее провала. А ведь не все болезни можно излечить даже с помощью иудейских и арабских снадобий, которые были у Анны, не говоря уже о христианских.

Несмотря на то что золотое время евнухов при дворе давно прошло и император больше не общался с миром исключительно через них, во дворце их осталось немало. И Анне ничем нельзя себя выдать. Они ни в коем случае не должны заподозрить, что она – самозванка.

Анна так долго и упорно пыталась подражать Льву, что начала терять индивидуальность. Она притворялась, будто терпеть не может абрикосы, которые на самом деле очень любила, и обожает приторные пирожные с медом, от которых ее тошнило. Однажды, увидев, как Лев взял в рот фундук и тут же выплюнул его, почувствовав отвращение, Анна не задумываясь в точности повторила все его действия. Она пользовалась его выражениями, подражала его голосу и презирала себя за это. Однако она перевоплотилась в евнуха ради собственной безопасности. В ней не должно было оставаться ничего от прежней Анны, иначе ее могут разоблачить.

Она чувствовала себя сейчас очень глупо, спеша по широкой галерее позади придворного, облаченного в темное одеяние, и огромных варяжских стражей. Анна надеялась, что ей удастся вылечить самого императора, воспользовавшись познаниями в медицине, которыми поделился с ней отец. А может, благодаря этому она сможет спасти Юстиниана? Отец бы понял и одобрил ее цели, однако проверил бы состояние ее рассудка, прежде чем допускать к больным. Что бы он подумал, если бы знал, чем она обязана Юстиниану? Когда отец умирал, Анне не хватило храбрости во всем ему признаться.

Придворный остановился, и перед Анной появился еще один человек – высокий, широкоплечий, длиннорукий. Гладкая кожа лица и причудливая грация выдавали в нем евнуха. Анна не смогла определить его возраст, но, без сомнения, он был старше ее. Кожа евнуха напоминала женскую – мягкая, предрасположенная к мелким морщинкам, а волосы не редели, как у обычного мужчины. Говорил он приятным низким голосом и обладал прекрасной дикцией.

– Меня зовут Никифорас, – представился евнух. – Я провожу тебя к императору. Если тебе что-нибудь нужно, мы принесем. Вода? Фимиам? Сладкие масла?

Анна на мгновение встретилась с ним глазами и потупилась. Не следовало забывать: этот евнух был одним из самых влиятельных вельмож Византии.

– Да, вода мне понадобится. И еще принесите масла, которые предпочитает император, – ответила она.

Никифорас отдал распоряжения слуге, стоявшему у дальней двери. Потом отпустил придворного, сопровождавшего Анну, стражу и сам повел ее дальше. У комнаты императора евнух остановился. Анне показалось, что, несмотря на ее маскировку, Никифорас видит ее насквозь и вот-вот скажет ей об этом. На одно ужасное мгновение она представила, как он обыскивает ее, перед тем как впустить к Михаилу. Вдруг Анна подумала о том, где именно может быть сыпь на теле императора. Ей не простят, если она, женщина, увидит интимные части его тела. У нее появилось желание признаться во всем сейчас, пока не стало слишком поздно. Анна покрылась пóтом. Кровь в ушах шумела так громко, что женщина некоторое время почти ничего не слышала.

Никифорас что-то говорил, но она не разбирала его слов. Он догадался об этом.

– Император страдает от боли, – терпеливо повторил евнух. – Не задавай ему лишних вопросов. Спрашивай только то, что необходимо знать, чтобы установить причины недомогания. Обращайся к нему официально. Не смотри на него слишком пристально. Поблагодари, если сочтешь нужным, но постарайся не ставить его величество в неловкое положение. Ты готов?

Анна никогда не смогла бы к этому подготовиться, но отказываться было слишком поздно. Надо взять себя в руки. Какое бы испытание ее ни ожидало, оно не может быть хуже того, через что она уже прошла.

– Да… готов, – вырвался из ее горла писк.

Анна поняла, что выглядит довольно нелепо. Неожиданно ей захотелось расхохотаться. На нее накатывала истерика, и, чтобы скрыть это, ей пришлось притвориться, будто она хочет чихнуть, но сдерживается. Должно быть, Никифорас подумал, что перед ним слабоумный.

Евнух повел Анну в огромную опочивальню, которая, в отличие от официального зала, была почти не отреставрирована. Михаил лежал на кровати. Верхняя часть его тела была облачена в просторную тунику, а бедра были закрыты до талии льняным покрывалом. Его лихорадило, лицо и шея покрылись красными пятнами. Густые черные волосы, слегка тронутые сединой, были влажными от пота.

– Ваше величество, пришел лекарь Анастасий Заридес, – четко, но негромко произнес Никифорас и жестом пригласил Анну приблизиться к императору.

Она подошла, стараясь выглядеть как можно увереннее. Чем больше боишься, тем важнее выглядеть решительной и смелой. Отец много раз говорил ей об этом.

– Чем могу быть вам полезен, ваше величество? – спросила Анна.

Михаил с любопытством оглядел ее с головы до ног.

– Среди иудеев нет евнухов, однако, по словам Зои Хрисафес, ты неплохо знаешь иудейскую медицину.

Комната поплыла у Анны перед глазами, щеки обожгло жаром.

– Ваше величество, я – византиец, из Никеи, но изучал медицину разных народов.

Анна чуть было не добавила «благодаря своему отцу», но вовремя поняла, что это было бы непоправимой ошибкой. Она прикусила язык, надеясь, что боль помешает ей допустить оплошность.

– Ты родился в Никее?

– Нет, ваше величество, в Салониках.

Зрачки императора слегка расширились.