Столица бога войны в холодной Скандии-Навии еще спала, своего повелителя никто не встречал. Однако больше десятка замерших на зеркальной воде ладей наглядно доказывали, что дружина не теряла времени зря, полностью подготовившись к походу.

– Я хочу, чтобы ты построил дворец.

Викентий вздрогнул от неожиданности, повернулся:

– Фригг, супруга моя, откуда ты взялась? И почему ты опять без одежды?

– Так ведь нет же никого, мой возлюбленный супруг, – развела руками могучая русалка.

Великий Один вздохнул, снял свой плащ и накинул жене на плечи.

– Негоже воспитывать детей в царстве мертвых, – продолжила женщина. – Хочу иметь большой дворец со множеством слуг и нянек, с теплыми горницами для малышни и мамок, местом для их игр. Возле острога ныне остается в страже шестьдесят семь раненых и увечных дружинников. Прикажи им заплатить мастерам.

– Каким мастерам?

– Тем, что приплывут через одиннадцать дней и привезут бревна, тес, инструмент и все потребное.

– Я сделаю сие, моя возлюбленная Фригг, – пообещал Викентий. – Сегодня же. Сразу, как войду в крепость.

Его супруга направилась по камням куда-то влево. Явно не к дому.

Ни ответа ни привета. Даже не кивнула!

– Одно слово, русалка, – еле слышно выдохнул себе под нос Вик.

Спрашивать о том, откуда возьмутся мастера, откуда они узнают, что именно и где строить, он не стал. Раз Фригг ничего не сказала – значит, все как-то образуется само собой. Возможно, все переговоры уже прошли, но мимо него. Возможно, в нужный момент со строителями удастся побеседовать. Возможно, произойдет что-то еще.

Со всевидящей и всезнающей и вдобавок обладающей магическим даром Фригг было очень трудно общаться. Иногда возникало ощущение, что она говорит с твоим будущим или прошлым. Иногда – что она принимает тебя за нечто неведомое, с другими привычками и воспитанием. Иногда – что вовсе тебя не замечает. Чувства юмора она не знала, о тактичности не помышляла, о стыде или совести не ведала.

В общем: русалка – она русалка и есть.

Зато Фригг исправно и безупречно исполняла свой супружеский долг и всегда откликалась на любые просьбы мужа.

Если, конечно, тот догадывался вовремя ее попросить.

Но это полностью искупало все обиды и неудобства!

В остроге внезапно оглушительно запел рог, спугнув чаек с окрестных скал. То ли дозорные заметили возвращение повелителя, то ли просто старший караула решил разбудить заспавшуюся дружину.

Викентий быстро поднялся к медленно, даже величаво открывающимся воротам и сразу распорядился:

– Отплываем немедля! Хватит уже, засиделись! Где наш казначей? Кто-нибудь видел Волокуша? По желанию моей любимой супруги Фригг повелеваю построить дворец! И приказываю заплатить строителям столько, сколько они запросят!

– А где строители? – спросил от амбара толстый Волокуш, получивший свое прозвище только в прошлом году, после раны в колено, безвозвратно изуродовавшей левую ногу. Воевать храбрый воин больше не мог, однако считать добычу любил и умел и потому при общем умолчании стал в остроге при Радужном мосте кем-то вроде ключника.

– Хрен его знает, говоря по правде! – отозвался бог войны. – Но прозорливая Фригг обещала, что скоро появятся. И еще тетка станет заходить, Гжата зовут. Ее тоже привечай, она моего сына растит. Кормить, поить, ласкать, одевать. Можно поселить здесь. Кажется, все… А теперь ноги в руки – и по кораблям! – повернулся он к прочим ратникам. – Солнце Египта зовет нас, обленившиеся бездельники! Пора на курорт!

Дружина великого Одина истосковалась по настоящим, а не сказочным битвам, не меньше своего бога – поэтому снялась с места без промедления. Уже к полудню ладьи подняли паруса и покатились на юг, к выходу из мертвого талого озера в холодные воды будущей Балтики. К закату все корабли очутились на морском просторе и вскоре дружно повернули на запад, под садящееся в пологие волны солнце.

На корме первой из ладей стояли бок о бок непобедимый бог войны, его сероглазая супруга, послушно переодевшаяся в замшевое платье с рысьей оторочкой, коротко стриженная богиня войны в куцей песцовой юбчонке, собольей куртке до пояса и высоченных красных лайковых сапогах; храбрый воевода Переслав, сохраняющий преданность Одину еще со времен боев за Чердынь – широкоплечий и чернобородый, носящий под рысьим плащом войлочный панцирь, и не менее преданный Бастаран, предпочитающий косоворотку из воловьей кожи в палец толщиной. Рядом держались доказавшие свою преданность юный богатырь Ковыльник, опытный воевода Горчак и седоволосый бородач Рюрик. Славянские воины имели вид обыденный: меховые штаны и куртки, топорик и палица на поясе, кожаный плащ на плечах. Такой же был у сотен воинов в остальных, идущих в три кильватерных колонны, ладьях.

После заката подувший из-под луны свежий ветер повернул флот великого Одина на юг, и через два дня пути он соединился с семиладейным отрядом Толленза, включавшим в себя еще и несколько стругов. Рыжий Ронан, ради серьезного похода переодевшийся в скромные меха и войлочный доспех, занял место на головной ладье, рядом с богами, воеводами и нежитью. Путники повернули на север, два дня пробирались через проливы между густо рассыпанными островами, потом по широкой дуге вернулись снова на юг, обогатившись за это время еще на три корабля, вышли к устью Лабы, одарившей бога войны сразу пятью ладьями и шестью стругами, двинулись дальше вдоль побережья, каждый день принимая в свой состав то ладью, то две, а иногда и по четыре разом.

За пятнадцать дней такого неспешного путешествия принявший воистину устрашающие размеры флот дошел до устья Луары, где соединился с тремя десятками кораблей из западных племен.

– И все же, великий Один, почему Луара? – спросил Викентия рыжий потомок русалки. – Почему нам, как в прошлый раз, не обогнуть землю морем и не вторгнуться во внутренние воды через пролив?

– Именно потому, что мы поступили так в прошлом году, – ответил бог войны. – После прошлого разорения египтяне наверняка настороже и укрепили западные границы, нагнали туда войска. Зачем же лезть на рожон, если благодаря чародейству моей возлюбленной супруги мы можем пройти реками и напасть с неожиданной стороны?

Тем временем флот, продолжая держаться колоннами, свернул в устье полноводной реки и с попутным ветром стал успешно, хоть и не очень быстро, пробиваться против течения. За восемь дней почти две сотни кораблей самого разного размера и вместимости смогли добраться до верховья, где всемогущая Фригг, призвав на помощь местных сестер, перенесла их в Рон, и всего за день вниз по течению путники наконец-то скатились в Средиземное море.

Отойдя на несколько часов в восточную сторону, славяне высадились на берег, разбили лагерь. Пару дней отдохнули на твердой земле, отоспавшись со всеми удобствами, поев горячего мяса и пареной репы, проверили снаряжение, привели себя в порядок – и на третий рассвет снова взошли на палубы, направив носы бесчисленных кораблей строго на юг.