В посёлке было тихо. Солдаты из взвода тыловиков по-прежнему периодически шарились по соседним улицам, на площади стояло два грузовика, и мелькнул один раз давешний пузан. Вот и вся движуха. Ни егерей, ни их командира, ни местных полицаев. Видимо грузовую машину нашли и вокруг неё круги нарезают. Ну пусть побегают — злее будут.

Вернулись егеря в пятом часу, я уже беспокоиться начал. Злые, голодные, не выспавшиеся, все живые и даже ни разу не покоцанные. И, слава богу! Значит, никого из моих комсомольцев не нашли.

Веселуха у приехавших егерей началась тут же. Я даже не ожидал такой удачи — Гриша с тремя немцами и тремя своими помощниками направился к складу.

Через десяток минут ударила длинная очередь из ППД и через четыре секунды взрывы четырёх лимонок. Ещё через пару минут от склада потянулся густой столб дыма — керосина я не пожалел, облив им ещё и чердак. Вернее, вылил весь что был, оставив только пару флаконов у гранаты.

Приятно наблюдать за работой профессионалов. Всё по канонам военной науки: действия спецподразделения в ситуации реальной угрозы, а иначе говоря, в экстремальной ситуации. Морально-психологическая подготовка у ребят на высоте. Ни суматошной стрельбы, ни истерично бегающих солдат, ни беспорядочных команд. Хотя, конечно, егерям обидно. Их горячий ужин горел у них прямо на глазах.

Развлекаловка у ребят продо́лжилась минут через тридцать, когда на площадь притащили живого, но раненого несколькими осколками гранат Гришу Лембоева. Похоже он ещё и под очередь из папашкиного автомата влез. Допрашивать Гришаню было уже бесполезно, но признаки жизни он ещё подавал.

Эх! Не судьба мне Лембоева младшего повесить! Немцы это сделали за меня ещё через пятнадцать минут. Хорошо, что я не укрылся у предателей в доме как планировал изначально. Пристроив Гришу на виселицу, пяток егерей заскочили в дом Лембоевых, вытащили во двор троих его обитателей и тут же расстреляли.

Деда со старухой и женщину жаль, но не надо жить под одной крышей с предателями. Родственники наверняка были в курсе, чем занимаются их муж и сын.

— «И воздастся каждому по делам его!» — Библия, Евангелие от Матфея, глава шестнадцатая.

Вот это голова два уха! Я даже опешил слегка. Это-то я, когда вычитал? Память услужливо отозвалась.

«Восемьдесят девятый год. Типография «Красный Пролетарий». Москва». Вашу ж маму!

Дом, в котором я сейчас укрываюсь, до прихода немцев, тоже был обитаем. Вряд ли его хозяева съехали добровольно. В этот дом, кстати, немцы зашли, но немного, судя по топоту человека четыре. Значит, точно офицер квартирует. В посёлке тем временем продолжалась стрельба. Семьи ещё троих полицаев попали под горячую руку взбешённых моей выходкой егерей.

Не сильно я это планировал, но что сделано, то сделано. Кто же знал, что Гриша папашкины функции на себя возьмёт? Видимо зверски убиенного Степаном Лембоева-старшего немцы ещё не обнаружили. Машину похоже тоже, а часовые с водилой запрятаны Степаном на чердаке склада и скоро превратятся в хорошо прожаренный бифштекс.

Склад тем временем охватило пламя. Тушить его никто не пытался, а зря. Искры полетели в разные стороны и егеря, и взвод хозяйственников забегали как ошпаренные. Даже озабоченный гауптштурмфюрер объявился. Понимаю, обидно. У него тоже горячий ужин медным тазом накрылся, а заодно и весь запас продуктов на всю эту ораву. А что делать? Сидел бы дома, жил бы спокойно. Зато я теперь знаю, как выглядит холодная ярость — от командира роты егерей можно сейчас сигареты прикуривать.

Густав Брандт действительно хорошо тренированный и сильный мужик, а ещё мне очень не понравилось, как он двигается. Его движения чем-то напоминают движения Степана и Ристо в лесу. Можно даже не пытаться брать его живым. Чревато. Этого только гранатами глушить, а иначе никак. Я точно не возьмусь. Да и не нужен он мне живой. На документы я бы глянул, карты опять-таки не помешали бы. Наверняка бритва с помазком и зеркальцем у него хорошие, а то у нас только один несессер с туалетными принадлежностями на всех, да и тот я на дороге у мотоциклиста подрезал.

Склад горел шесть часов. Немцы носились по посёлку ещё час и к двенадцати ночи угомонились окончательно. Взводный егерей отрубился на час раньше, видно устал бегать по лесам. Хотел я пристроить гранату к двери его дома, но вовремя одумался. Ещё вылезет, этот гадёныш в туалет и обгадит мне всю малину, а заодно себе штаны и пока ещё чистое крыльцо.

Начал я с часовых на площади. Стояли на часах здесь опять хозяйственники, но машин прибавилось, да и погода испортилась, налетел ветер, набежали тучи. Давно пора. Жара заколебала, под мундиром всё тело чешется, а помыться, никак не удаётся.

Часовых было трое и ходили они грамотно, но ветер скрадывал все звуки, и удалось зарезать всех троих. Смена караула у них в три часа, так что всё успею. К тому же полицаев, спасибо немцам, мне уже не резать. Анекдот про тёщу и пятачок, я надеюсь, все мои комсомольцы помнят. Я когда с ними этой грустной историей поделился они ржали как кони около часа.

Прибив третьего часового у сельсовета и оттащив его за угол вместе со своими ранцами, я вернулся к машинам. На минирование двери почты и всех восьми грузовиков ушёл час с лишком, заодно и бензин разлил из шести канистр, щедро полив дорожки между машинами и открыв бензобаки.

Ветер тем временем разошёлся не на шутку. Блин! Как бы дождь не пошёл не вовремя, тогда вся работа насмарку. Нет, гауптштурмфюрер это основное. Глянул на часы, мазнув фонарем, прикрытым брезентухой одной из машин. Два двадцать. Мало у меня осталось времени.

Со Степаном я уговорился так. Кто приходит раньше на берег, тот ищет маленькую лодку и дырявит большие баркасы. У меня времени нет. Надеюсь, Стёпка лодку найдёт. В другой раз так легко мы в посёлок не попадём.

Сам Степан в посёлок приплывёт. Плавать он умеет, это мы с ним заранее прояснили. Иначе до лодок он не доберётся. На краю деревни у воды все эти дни стоял секрет, поэтому Степан приплывёт прямо к колхозным баркасам.

Вот и дверь сельсовета. Новую дверь уже поставили. Закрыта. Сразу не проверил. Ну что ж? Придётся шуметь иначе никак, но сначала привычная пакость. Дверь в сельсовет открывается вовнутрь. Достаю из сильно полегчавшего вещмешка последнюю «растяжку». Обрезаю слишком длинный провод. Креплю гранату к двери и привязываю другой конец провода за один из столбов держащий козырёк крыльца. Теперь разогнуть усики чеки и к окну гауптштурмфюрера.

Короткая очередь выбила стёкла. Держи гостинец. Граната улетела в комнату. Взрыв последовал моментально — на этой немецкой гранате замедление одна секунда. Сельсовет тряхнуло, а меня чуть было не прибило взрывной волной. Перебежкой мимо входной двери. Едва было не забыл о натянутом проводе — перескочил через него в самый последний момент. Короткая очередь по окнам допросной и очередная граната туда же. Взрыв. Остатки стёкол, куски рам и пыль от штукатурки вылетели наружу.

Теперь надо уносить отсюда ноги. Подбегаю к правому углу здания, дёргаю последний провод, и под крайним грузовиком взрываются две «лимонки». Они расположены прямо под бензобаком и площадь моментально освещается. Подхватываю ранцы, они связаны друг с другом, и их можно повесить на спину оба.