— Это правда? Лёш…

И она даже не умела еще выразить радость по–взрослому, Алексею пришлось остановить эти несерьезные прыжки на кровати, крепко взяв Ульяну за плечи и развернув лицом к себе.

— Это правда. Твой отец согласился на свадьбу. Ты, я так понимаю, возражать не будешь?

— Конечно нет!

«Конечно нет. А следовало бы! Только тебе и следовало, потому что ты сама пока не знаешь, во что ввязываешься. Но так уж вышло. Тебя продали. А меня купили. Поэтому хочешь, не хочешь, а мы с тобой все равно товарищи по несчастью. Муж должен не жалеть тебя, а желать, а мне пока не хочется этого даже на полном безбабье. И не такое оно уж тут полное, оказывается. Не до тебя сейчас, Уля, не до тебя…» Шестнадцать лет и гладкая кожа сделают привлекательной любую девушку, особенно если она не сильно сопротивляется. Сопротивлялся сам Алексей. Потому что сейчас очень хотелось страстных объятий, встречного порыва и воплощения любых желаний, забыться и ничего не помнить. Да разве ж с ней получится?! Забудешься на секунду — тут же папе пожалуется на плохое обращение.

Глядя в эти счастливые глаза, Алексей не разделял восторга. Доверчиво прижавшаяся на миг к его боку девчонка была уж слишком наивной, слишком юной. «Буду тянуть время, Уля. Сколько смогу. Но если не смогу — без обид. Мне уже нравятся твои ножки». Придется на время стать порядочным и примерным семьянином, а будущие тесть и теща компенсируют все недостатки этого нежеланного союза.

Скачущую до сих пор на кровати невесту пришлось все‑таки спустить на землю, то есть на пол, где и выяснилось, что тянуться к губам жениха высоко, а сам он слишком задумчив, чтобы наклониться. Алексей сел на чистое и изрядно помятое покрывало, примериваясь к плацдарму. Кровать коротковата, но ведь это не на всю жизнь. Ульяна затихла на его коленях, ведь теперь Лёша находится в ее комнате на вполне законных основаниях.

«Ты мой товарищ, Улька. Только перестань на коленках ерзать мягкими местами, уж слишком они у тебя мягкие для подростка. Так легче будет думать о тебе, как о существе без определенного пола».

— Вот это идиллия… — Инна Макаровна смотрела строго, Ульяна вздрогнула и инстинктивно прижалась к Алексею поближе, как к защитнику. Демарш не остался незамеченным ни матерью, ни довольно улыбнувшимся потенциальным зятем.

— А вы что‑то имеете против? — он нежно поцеловал девушку в макушку, стараясь не выйти из образа благонравного жениха.

— Инн… А пусть остается. Чего ему в общагу идти? — подал голос Вишневский и тут же умолк, потому что не знал, как супруга посмотрит на такое быстрое развитие событий.

— Оставайтесь, Лёша. Хоть утром позавтракаете нормально.

О завтраке пока не думалось после такого плотного ужина. Хотелось спать, пусть даже и на этой кровати, сохраняя полную неподвижность, чтобы родители не услышали ничего предосудительнее храпа. Храпит ли он? Алексей этого не знал, потому что рассказать некому, а спросить своего недавнего соседа по палатке Глюка не догадался. Похоже, Ульянка настроилась на романтическую ночь без сна, но совсем не так, как представлялось маме, папе и порядком уставшему жениху. У нее пока и в мыслях не было, что Лёшу можно применить не только в качестве подушки, чтобы голову на него класть.

— Уля, а ты мутантов боишься?

— Да… — она крепко ухватилась за его руку и прижалась щекой к ладони. — Но сюда они не могут прийти, наверное.

— Зачем же ты тогда их боишься? — улыбнулся Алексей.

— Коля всякие страшилки рассказывал, — она умолкла, считая, что упоминание имени друга может быть неправильно понято. Вот уж воистину женщина с темным прошлым! Накрывающаяся с головой одеялом, чтоб мутанты не нашли!

Леночка тоже жуть как боялась волков и «мутатов», едва только услышала про них от сталкеров. Алексей тогда чуть в драку не полез, так хотелось заткнуть дурака–рассказчика, чтобы не пугал маленьких детей. И еще долго приходилось укладывать девочку спать днем с уговорами, она требовала, чтобы Лёша обязательно сидел рядом и охранял. А то вдруг «мутаты» придут… Действительно, страх‑то какой, их же под кроватью просто тьма тьмущая! Ему было все равно, где читать книгу, сидя за столом или лежа, поэтому Алексей укладывал Леночку к стенке, а сам устраивался на краю головой к лампе, девочка быстро засыпала под шелест страниц.

Он вспоминал ту ночь, когда под боком спала уже взрослая Ленка, и пришлось всеми силами удерживать мысли в рамках целомудрия, потому что у него искали утешения и помощи. Лёша снова должен стать непреодолимой стеной на пути всех бед и несчастий, как это было всегда. Ему, измотанному и уставшему, с поцарапанной пулей наемника головой, тоже хотелось отдохнуть, очень желанная девушка поблизости наводила на самые грешные мысли. Цинизм оказался не беспредельным… Усмирив разыгравшуюся фантазию, Алексей просто лежал в полной темноте с открытыми глазами, прислушиваясь, и чувствовал себя отлично. Хотелось, чтобы так было и завтра. И в далекой перспективе… Утром, проснувшись от звука гремучей лестницы, работавшей не хуже будильника, промучившись рядом с Леной еще пару минут, он неслышно соскользнул с кровати. Слабый свет настольной лампы, из осторожности прикрытой тряпкой, позволил рассмотреть ее лицо. Девушка улыбалась во сне, для нее дядя был еще жив, Лёшка не совершил непоправимого, да и Денис пока не стал ощутимой и реальной проблемой, оставался лишь предметом романтических грез. Еще раз убедившись, что всегда будет рад видеть Лену в своей постели, Алексей предпочел испариться, как бес перед заутреней. И давно ему не было так хорошо.

— Дурак твой Коля, и нет здесь никаких «мутатов», — рядом с этой девчушкой тоже неплохо, Уля так и не отпустила его ладонь, кажется, заснула, и тоже со счастливой улыбкой.

Пусть… Она может спать спокойно. Лёша тут рядом и пока не собирается никуда уходить.

Проснулся он оттого, что теплые пальцы слегка тронули щеку и висок. Дальше начинался нечувствительный к прикосновениям рубец, который девушка также осторожно исследовала. Отступать было некуда. Осталось только сдаться и самому поцеловать Ульяну, чтобы она не вздумала снова соблазнять его с беспредельным энтузиазмом. Все‑таки знакомиться с девушкой возле загса — плохая примета.

«Что ж ты со своим Колькой‑то делала, черт тебя возьми!» Алексей безуспешно пытался приоткрыть целомудренно сжатые губы, пока это не удавалось. «И за что вы, девочки, так любите подонков? Видно, только они и умеют с вами обращаться». Пришлось слегка сдавить грудь в ладони, протестующее «ой» помогло, наконец, достигнуть цели. Если закрыть глаза и не лицезреть этих розовых ушей… Немного приятных ощущений ему не помешает, чтоб вкус не позабыть. Кто же откажется от молодой девчонки? Но сейчас больше всего хотелось вернуться на Китай–город, к двум очень хорошим девушкам. А еще лучше — к двум другим, которых тогда не выбрал. Наверное, и они тоже оправдали бы ожидания.

Алексей подозревал, что Уля прекрасно знает, чего хочет мужчина, но почему‑то решила отделить свое большое и светлое чувство от всего остального, ему сопутствующего. Стоило отодвинуться — и забыл, чего только что хотел. Не пробегали по телу электрические искорки, не было ни следа того головокружения, когда мозг сдавал позиции, оставляя дальнейшее опыту и инстинктам. Наоборот, только смутная тревога всплывала откуда‑то из глубины. Организм не мог принять однозначного решения: женщина или ребенок. Скоро ответ будет уже определенным, но пока что… Никак не рисовалась в воображении соблазнительная картинка, не просило тело «продолжения банкета», хотя бы потому, что грудь у девчушки нашлась с первой попытки по чистой случайности. Улька уж слишком напоминала бывших одноклассниц, которые могли казаться прекрасными лишь белобрысому нескладному мальчишке. С тех пор прошло двадцать лет, и Алексей уже не мог без улыбки смотреть на свой детский идеал женской красоты. Всё хорошо в своё время.