Вернее хвалил себя плотный, а второй, ласково заглядывая тому в глаза, любезно поддакивал.

После ознакомления пассажиров с прессой, стюардессы повезли между рядами тележки с напитками. Сорокин решил не торопиться и посмотреть, что будут брать более опытные попутчики. На удивление, среди напитков предлагалась масса спиртного. Чиновники взяли по коньяку и тут же чокнувшись, осушили их до дна. Девушка рядом — смаковала бокал сухого вина. Сорокин попросил фужер виски с колой. Стал потихоньку пригублять, надеясь растянуть удовольствие.

Не успела тележка доехать в конец вагона, как плотный уже махал девушке рукой, требуя повторить. А его партнёр сорвался с места. Прихватив с собой пустые фужеры, решил ускорить процесс.

Суетливость приятеля явно льстила отставнику, и он самодовольно улыбался, стараясь перехватить взгляд девушки. Надеясь увидеть в нём восхищение. Соседка Сорокина тридцатилетняя блондинка была полностью погружена в ноутбук и что-то сосредоточенно в нём писала. Изредка она отрывала свой взгляд от монитора для того, чтобы отпить вина.

После второго фужера коньяка её отрешённость стала явно его беспокоить. Вестовой видел нетерпеливость своего старшего и, видимо зная о его привычках, всячески старался отвлечь от девушки. Периодически он предлагал выпить за трубы под водой и сварные швы. Но, судя по всему, газовая отрасль перестала волновать напарника окончательно. Тот словно бык, уставился взглядом поверх монитора в блондинку, словно это была красная тряпка!

Сорокин сидел, откинувшись в кресле, и наслаждался беззвучным движением поезда. Скорость практически не чувствовалась. Только электронное табло над раздвижной дверью в вагон показывало крупные цифры меняющихся значений от двухсот до двухсот пятидесяти.

Просто летим, — думал Сорокин, пытаясь найти подтверждение этому за окном, где мелькали железобетонные столбы и уходили вдаль заброшенные пашни. Практически отсутствующее раскачивание вагона и редкий стук колёс создавали впечатление скольжения. Но если не смотреть по сторонам, то можно было подумать, что поезд продолжал стоять у перрона Ленинградского вокзала. На память приходили детские стишки:

«Это что за остановка, Бологое иль Поповка?..»

Наверно во всём вагоне ехали не больше пяти женщин. Эта дискриминация сразу обратила на себя внимание Михаила. И то, что одна из них оказалась рядом, он посчитал хорошим знаком.

Блондинка не замечала косого взгляда Сорокина, иногда срывающегося к её стройным ножкам, не скрываемым узеньким столом и короткой юбкой. А может быть делала вид.

На ней был хорошо сидящий деловой костюм светло-бежевого цвета. Ровный короткий маникюр не мешал аккуратным пальчикам бегать по клавиатуре. Под углом монитор отсвечивал, и Сорокин мог видеть в нём только набираемый текст без возможности что-либо прочитать. Но его больше интересовала оттопыренная складочка на груди её пиджака и повязанный на шею лёгкий газовый платочек, соблазнительно прикрывающий худенькую шейку, переходящую в ещё неведомое ему тело этой женщины. Безымянный палец её правой руки, периодически подносящей ко рту бокал с вином, был без кольца.

На это так же обратил внимание, сидящий напротив чиновник. До того как стали разносить еду, он с приятелем успел выпить ещё пару фужеров с коньяком и теперь единственным его занятием было гипнотизировать взглядом объект своих эротических фантазий. Он положил локти на стол, уперев кулаки в подбородок и, готовился к предстоящей схватке.

— И что же вы там так усердно печатаете мадемуазель? — наконец потеряв надежду, что его взгляд возымеет действие, спросил он.

Своими кустистыми бровями, завихрастой, спадающей на глаза чёлкой, несимметрично закрученными вверх усами и маленькими, глубоко сидящими глазками, его лицо напоминало Сорокину литературного героя Ноздрёва.

— Я просто работаю, — мгновенно отозвалась девушка и улыбнулась.

Своей готовностью к ответу она смутила Сорокина.

— Секретарша не успела отредактировать речь своего босса? — с издёвкой произнёс «Ноздрёв», и тут же представился, — Пётр Ильич!

Попытался привстать, но правая рука подвела его, соскочив с края стола. Он плюхнулся на место и, уже сидя, склонил голову в поклоне.

— Настя, — скромно ответила девушка, взглянув на своего собеседника, — я работаю пресс атташе.

И снова опустила глаза к монитору.

— Савельев! — успел назваться худощавый.

Ответ девушки явно смутил Пётр Ильича. Он замолчал. Откинулся на спинку сиденья и, незаметно под столом толкнув своим коленом соседа, кивнул ему головой в знак вопроса.

Савельев, молча, пожал плечами, но потом наклонился и что-то зашептал приятелю на ухо, прикрывая рот ладонью.

Девушка хладнокровно продолжала работать, хотя по всему было видно, что она заметила действия мужчин.

Пётр Ильич снова поставил локти на стол и подпёр кулаками подбородок.

— Слушай, Настюнь, брось ты эту свою тыкалку! Пальчики сломаешь! Поговори лучше с настоящими мужчинами! — не отнимая подбородка от рук, укоризненно предложил он.

— Вы извините, мне надо работу свою закончить, — жалобно произнесла девушка, не поднимая глаз.

— Да что это разве работа для такой симпатичной девушки? — возмутился Пётр Ильич, — Только глаза портить. Закрывай свой чемодан. Завтра во фракцию к нам придёшь. Вот там работа! Всё гудит. Кругом движение. Депутаты сюда, депутаты туда! Кто за принятое решение? Единогласно! А! Каково тебе?

— А Вы что депутат? — спросила она, слегка прижимая монитор компьютера к себе, видя, как Пётр Ильич пытается протянуть к нему руку.

— И депутат, и генерал, и многое другое!

— С ревизией едем, — успел вставить Савельев.

— Тсс, — обернулся к нему Пётр Ильич, насупив брови, приложил палец к губам.

Сорокин обратил внимание, что из конца вагона в их сторону периодически посматривает сотрудник милиции, видимо предупреждённый обслуживающим персоналом о неординарном поведении пассажира.

— Поговорим по-мужски! — продолжил Пётр Ильич и повернувшись, обратился к проходящей мимо стюардессе, — любезная, три коньяка пожалуйста.

— Нет, нет! — запротестовала Настя, — У меня ещё есть вино.

— Ничего, — согласился Пётр Ильич, — разделим!

Савельев, пошатываясь, поспешил за девушкой.

— Ты такая красивая, — неожиданно начал новую тему Пётр Ильич, — почему не замужем?

— Не знаю, — тихо ответила Настя, — Как-то не получается!

— Ты в этом своём атташе так и сгинешь, ничего не увидев, — и неожиданно выпалил, — а хочешь, я на тебе женюсь!

Сорокин, услышав этот пьяный бред, посмотрел на Настю.

— Ну что Вы, — она сделал вид, что сильно смутилась, — разве так можно, сразу?

— У настоящих генералов только так и можно! — уверенно продолжил собеседник, — пришёл, увидел и… женился!