Том осторожно заметил:

— Возможно, он действительно вас не узнал, миссис Дилхорн.

— Чушь! Вероятно, это из-за одежды. Но это твоя заслуга, Том, а вовсе не моя.

— И все же… — с улыбкой сказал Том, а затем обнял ее за плечи. — Но в обморок падать вы не собирались, миссис Дилхорн?

— Нет, конечно. Я хотела увести тебя от Джека Кэмерона. Я ведь была права?

— Естественно. Ты была права. Жаль было бы угодить на виселицу из-за такого осла. И все же мне хотелось бы видеть его лицо, когда он узнал тебя.

Эстер встала.

— Думаю, нам пора возвращаться. Времени было достаточно, чтобы перемыть нам косточки, и теперь сплетники переключились на другую тему.

Том усмехнулся.

— В этом я сомневаюсь, но да, мы вернемся. Надо успокоить Уилла Френча… я, мягко говоря, прервал наш разговор на полуслове. Не хватало еще упустить часть прибыли из-за Кэмерона.

Их возвращения в бальный зал ждали с нетерпением. Том подвел Эстер к Люси Райт и ее приятельницам.

Он поклонился дамам.

— Ваш покорный слуга, леди и джентльмены. Не будете ли так любезны, миссис Райт, присмотреть за моей женой. Она все еще чувствует слабость.

Все дружно повернулись к его жене. Такой «слабости» можно было лишь позавидовать. Эстер никогда не выглядела более очаровательной и невозмутимой.

Те самые офицеры, которые не обращали не нее внимания, когда она была бедной Эстер Уоринг, теперь смущали ее своей чрезмерной любезностью.

Она застенчиво сказала подруге.

— Сегодня все словно с ума сошли. Сначала Джек Кэмерон с его бредом, затем капитан Паркер, сравнивший меня с прелестной нимфой, и даже Френк от друзей не отстает.

Люси пристально на нее взглянула. Неужели Эстер не понимает, насколько она изменилась?

— Ты когда-нибудь в зеркало смотришься, Эстер? — спросила она. — Неужели ты не замечаешь, как сильно похорошела? Здесь же все об этом только и говорят.

Не успела Люси закончить, как к ним подошел губернатор Макуайр и, к смущению Эстер, засыпал ее комплиментами (он питал слабость к хорошеньким женщинам).

— Жаль, что с вами нет вашего мужа, миссис Дилхорн, а то я осмелился бы похвалить его жену. Если бы мы, как в прежние времена, выбирали на балах королеву красоты, корона была бы вашей. Я всегда знал, что Том Дилхорн возьмет себе в жены первую красавицу Сиднея.

Земля разверзлась под ногами у Эстер. Губернатор добился того, чего не удалось Джеку Кэмерону, — нарушил ее душевный покой. Своими словами он подтвердил, что уверения Тома не были пустой любовной болтовней. Она решила внимательнее присмотреться к себе по возвращении домой.

Перед уходом губернатор поцеловал ее руку. Все гости видели, как он выразил ей свое восхищение.

По дороге домой Эстер обратилась к Тому:

— Вы были правы, мистер Дилхорн.

— Я всегда прав, миссис Дилхорн. Но в чем же я оказался прав на этот раз?

— В том, что я похорошела. Должна признать, я действительно преобразилась, и не только из-за одежды и ваших подарков.

— О, да, миссис Дилхорн. Конечно, я был прав.

— Но почему? — воскликнула Эстер. — И как? Что меня так изменило?

Том усмехнулся в ответ.

— Хорошая еда, Эстер, моя любовь, вино и радости плоти. Особенно радости плоти. Вот приедем домой, и я сделаю тебя еще красивее!

Каким бы счастливым ни чувствовал себя Том, Джек оставался для него постоянной угрозой. Поговаривали, что Джек собирается отомстить Тому за оскорбления, а также за сломанный нос и испорченную внешность.

— Он взбесился, Том, — утверждал Натти Джемсон. — Я бы на твоем месте поостерегся. Он на все способен. Так что будь осторожнее.

Том направился в свою контору, размышляя над словами Джемсона. Бешеные собаки опаснее остальных, хотя бы потому, что непредсказуемы.

И все-таки, Эстер не должна ничего знать. Том не хотел омрачать ее счастье, и поэтому Джека надо было обезвредить как можно скорее.

Войдя в контору, Том отдал распоряжение Джозефу Смиту:

— Я хочу, чтобы ты перерыл весь Сидней и скупил все долговые расписки капитана Кэмерона, которые сможешь найти.

Смит усмехнулся в ответ.

— Незачем. Тут уже с полчаса Ларкин сидит. Он сам пришел и предложил его расписки… явно избавиться от них хочет. Я заморочил ему голову разговорами, зная, что тебя это заинтересует. Я был прав?

— Конечно. Заплати ему как можно меньше. Они ни для кого не представляют ценности, кроме меня.

Этим вечером за ужином Том был особенно весел. Эстер, улыбаясь, сказала ему:

— Если бы я не знала вас, мистер Дилхорн, то подумала бы, будто вы пьяны.

— Отличная идея, дорогая. Позже мы раздавим бутылочку.

Том вынул из буфета бутылку красного вина и наполнил бокал. Но вместо того, чтобы дать бокал ей в руки, он поднес к ее губам со словами:

— Выпей за Тома, любовь моя. Я сегодня отлично поработал. Нет, на этот раз я тебе не скажу. Потерпи немножко.

Позже, оглядываясь в прошлое, он понял, что счастье сделало его слишком беззаботным и самонадеянным, чего никогда не случалось с ним в горе. Но в те времена он праздновал победу.

Вино они допили в постели.

Ночью они проснулись, чтобы заняться любовью еще раз, и удовольствие их оказалось таким сильным, что они оба смеялись от радости.

Том лежал, опираясь на локоть, а Эстер, поглаживая его лицо, сквозь смех воскликнула:

— Ты мой славный малыш, Том! Мой славный малыш!

Он взглянул на нее, и его лицо исказилось. На мгновение он замер, а затем, не произнеся ни слова, упал на постель, вздрагивая всем телом.

Сначала Эстер показалось, будто Том все еще смеется, но когда он согнулся, закрыв руками лицо, она неожиданно поняла, что Том плачет. И это рыдал мужчина, который не плакал с самого детства; мужчина, который редко жалел людей, а себя не жалел никогда.

Эстер ужаснулась. Том был ее опорой, ее каменной стеной. Он спас ее от голода и нищеты. И теперь, при виде его слез, ей казалось, будто рушится весь ее мир.

Что же такого она сказала?

Эстер села и обняла Тома, прижав к груди, словно собственного ребенка. Она укачивала и поглаживала его, обращаясь к нему только по имени и старательно избегая любых ласковых слов.

Вскоре он затих. Грудь и плечи Эстер были мокрыми от его слез.

Через некоторое время он сжал ее руку.

— Эстер. Я напугал тебя. Прости.

— Я испугалась… немножко. Но это не важно. Ты сделал меня гораздо храбрее.