Кошки подошли к самой кромке берега. Вода в реке была оливково-серой и грязной, от нее исходило зловоние. Несколько растрепанных чаек плавали у берега и с оптимизмом пытались выловить что-нибудь съедобное среди плывущего по течению мусора. Над всем этим колыхался полный гари воздух, угнетающе видимый.

— Они странно выбирают области применения своей развитой технологии, — сказал Урруах. — Электричество им явно известно, так почему они все еще жгут уголь в своих логовах? Двигатели внутреннего сгорания вовсю используются во флоте, но на улицах их почти не видно — отсюда лошади и жуткая грязь.

— Похоже на то, что очень немногие эххифы имеют доступ к передовой технологии, — сказала Рхиоу. С этой проблемой сталкивался и ее собственный мир, но не в такой степени.

— Ты была права, — неожиданно сказал Арху, — когда говорила, что уже вечереет.

— Что ты имеешь в виду?

— Вон смотри — луна встает.

Рхиоу и Урруах посмотрели на восток. Сквозь пелену смога проглядывал светлый полукруг, поднявшийся над домами, теснящимися по берегам. Рхиоу испытала странное облегчение: хоть что-то в этом мире вело себя как положено.

Однако тут Урруах громко сглотнул. Рхиоу внимательнее присмотрелась к светилу, пробившемуся сквозь слои тумана.

— Это не наша Луна, — тихо сказал Урруах.

Форма была правильной, фаза — между второй четвертью и полнолунием; но диск был испещрен черными пятнами, покрыт шрамами — не привычными смутными контурами, а видными невооруженным глазом глубокими кратерами и разломами, выбросами лавы и языками черной пыли.

Урруах сел. Рхиоу была так поражена, что не могла пошевелиться.

— Что, о милосердная Прародительница, здесь произошло? — прошептала она.

— Это определенно не та Луна, какой была изначально, — заключил Урруах.

Рхиоу не могла отвести глаз от светила.

— Что ж, даже у нас дома Луна не та, какой была изначально, — сказала она. — С ней много чего произошло за время ее существования.

— Помнишь, что об этом рассказывают? — ответил ей Урруах. — Я не имею в виду то, о чем ты сейчас упомянула. Когда-то Луна была белой, без единой темной отметины. Потом ее увидела Одинокая Сила в своей кошачьей форме и возненавидела Луну. Саррахх оставила на ней отпечатки своей лапы, погрузив ее сначала в ночь, которую — вместе со смертью — она только что изобрела. Одинокая Сила не могла вынести, чтобы хоть что-то оставалось таким, каким было создано Первой, если она была в силах это испортить.

— Я думал, что Луна считается глазом Великого Кота, — сказал Арху.

— Конечно, так и есть, — ответила Рхиоу. — И одновременно это огромная глыба камня, капля, выплеснувшаяся из Земли, когда она формировалась. Мир, где существовало бы единственное объяснение вещей, был бы очень унылым.

Урруах отвел взгляд от ужасной Луны и лукаво посмотрел на Рхиоу.

— Смотри на это как на уравнение гиперквадрики с разными граничными условиями, — сказал он Арху. — В зависимости от условий и контекста одно и то же уравнение дает разные ответы, однако все ответы верны. Мифология, философия, наука — просто три разные модальности, используемые при обработке одних и тех же данных, и они прекрасным образом сосуществуют, если ты дашь им такую возможность. Впрочем, они прекрасно сосуществуют, даже если ты станешь возражать: у них хватает дел и без того, чтобы сидеть и ждать твоего одобрения.

Арху взглянул на покрытую пятнами Луну и поежился.

— Мне она не нравится, — сказал он.

— Поверь, в этом ты не одинок, — тихо сказала Рхиоу. В темноте над ними висело суровое и недвусмысленное напоминание о той причине, по которой в мире существуют маги. Мир, который должен был стать безупречным, оказался с изъяном — изъяном, порожденным давно вынашиваемыми злыми помыслами. Покрытая кратерами, засыпанная черной пылью Луна их собственного мира была достаточным свидетельством влияния Одинокой Силы и в реальном, и в символическом смысле.

Ужасная разрушительная сила, нанесшая удар юной планете в попытке не дать развиться жизни и разуму, своего почти добилась. Рхиоу часто гадала: то ли Одинокая Сила неточно определила цель, то ли Вечные Силы вмешались и воспользовались своей властью, чтобы заставить огромную массу магмы, оторвавшуюся от еще расплавленной планеты, образовать шар, застыть и вращаться по близкой орбите. Даже исправляя ущерб, Силы всегда обходились минимальным вмешательством: слишком хорошо было им известно, сколько сил потребует долгая битва на протяжении всей жизни вселенной. Вот и на этот раз они не нарушили никаких законов природы и не стали пытаться сделать новый мир обитаемым. Спутнику была дана возможность остывать естественным путем и терять, благодаря небольшой массе и низкому тяготению, ту разреженную атмосферу, которая образовалась из газов, выброшенных остывающей магмой. Одинокой Силе никто не мешал вымещать злобу на безжизненном спутнике планеты, обрушивая на него один метеоритный дождь за другим и на протяжении целых геологических эпох разрывая поверхность вулканами; сквозь разломы коры изливались последние потоки живой крови — лавы, застывая темными равнинами «морей», а легкие элементы улетучивались в холодную тьму космоса. Луна осталась безжизненным миром, и отпечаток черной лапы Разрушительницы, мертвенный и холодный, ясно напоминал: «На этот раз я промахнулась, но я никогда не остановлюсь, пока не закончу начатое».

В этой вселенной напоминание звучало гораздо более зловеще. Казалось, Одинокая Сила говорит: «Я гораздо ближе к цели», хотя только Иау знала, что она затеяла на этот раз.

— Мне кажется, лучше всего нам было бы отправиться домой, — сказал Арху.

— Я целиком «за», поверь, — ответил Урруах, — но сначала мы должны кое-что сделать. Нужно узнать, если удастся, какой здесь год…

— Нет, — перебила его Рхиоу, — думаю, Арху прав.

— Что?

— Послушай, каждая минута, которую мы проводим здесь, делает ситуацию хуже, по крайней мере потенциально. Нет, не перебивай! Урруах, нет сомнений в том, что тут произошло загрязнение. Наше присутствие здесь это подтверждает… и загрязнение стало для нас реальностью. Ты знаешь, что это значит. Что произошло с нашим временем?

Выражение морды Урруаха на глазах становилось все более озабоченным. Принцип неопределенности, открытый эххифом по имени Гейзенберг, распространяется и на альтернативные вселенные. Пока вы только теоретически представляете себе альтернативные миры, даже если получаете доказательства их существования, как это случилось с командой Рхиоу и лондонской командой, — та вселенная для вас реально «не существует», пока вы ее не посетите. Однако как только вы это сделаете, ее реальность становится частью вашей собственной реальности — не по вашему мнению, но на основании непосредственного опыта, — и ваша собственная вселенная в результате начинает меняться. Именно это обстоятельство заставляет магов так настороженно относиться к увеселительным путешествиям за пределы собственной вселенной. Во-первых, в своем собственном мире всегда можно найти достаточно развлечений, а во-вторых, вернувшись из альтернативной вселенной, можно не найти «своего» мира, — по крайней мере таким, как вы его помните.