— Я кудрявый, — хмуро.

Все-таки оборачиваюсь и смотрю на златокудрого охотника. В глазах — угроза, сдерживаемая из последних сил.

— Милашка, — улыбаюсь, пытаясь потрепать по голове.

Парень показывает оставшийся клык и рычит.

Отдергиваю руку, снова смотрю на кота… Тоже милашка. Тискаю вопящее чудо.

Час спустя.

— Последний раз повторяю! — сидя на плече Хорта.

Оба в чешуе, у обоих на голове — длинные извилистые рога и много нарывов, сочащихся синим гноем. Правда… кое-где все-таки пробиваются редкие щетинистые волоски, напоминая о прошлом. Конь уже смотрит постоянно, изогнув длинную шею и явно наслаждаясь происходящим. Дорогу он давно не контролирует, но мне не до Вирха.

— Ладно, ладно, не шуми.

— Сосредоточься! — срываясь на визг. Мурз.

— Угу. Ты только не волнуйся… пушистик.

Боль в его глазах и просьба меня убить. Хорт вдумчиво кивает, выпуская когти и исходя бешенством.

Меня тут явно не любят. Сволочи.

Закрываю глаза, мучительно соображая, как же сделать так, как нужно. Слова, уже прочно засевшие в голове, надоели и попросту бесполезны. Но ведь до этого я колдовала без слов. Вспомнить хотя бы белочку… или то, как я приземлилась на дракона и не переломала ноги. Или как этого дракона грохнула.

Как же я это делала?

В принципе ответ прост до наива. Захотелось, и все тут. Открываю глаза, смотрю на взбешенных друзей и ободряюще улыбаюсь. Хорт насторожился, котенок зло сощурился.

— Давай. — Мурз. Настороженно.

Вирх на автомате уклонился от дерева на пути, сумев не оторвать от нас взгляда.

Киваю и стараюсь представить то, что хочу. С тем капризным и вредным чувством эгоистки, что так мне свойственно.

Я просто так хочу.

И на их головах исчезают рога, бледнеет и отваливается прыщавая чешуя, у Хорта вырастают шелковисто-жесткие пряди черных длинных волос, котенок же обрастает своей золотисто-рыжей шерсткой.

Оба опасливо себя ощупывают, еще не веря, что все наконец-то удалось.

— Ножницы есть? — Мурз, мрачно.

— Зачем? — С улыбкой рассматриваю длинную, достающую до земли шерсть котенка.

Мне ответили крайне нецензурно. И продолжали отвечать, пока Хорт отрезал лишнее, возвращая животному прежний вид.

Осторожно глажу уснувшего на коленях Мурза. Шерсть неровно и клокасто острижена, мордочка — без усов. Но заботит сейчас не это. Я поняла, как надо колдовать!

Оглядываюсь по сторонам, пытаясь сообразить, что бы еще такого совершить.

В итоге бревно на пути превратилось в цветы, выбежавшая из кустов лиса — в зайца с устрашающим оскалом, а из ветвей одного из деревьев я умудрилась свить что-то вроде гнезда, помогая какой-то птичке. Той, судя по воплям, понравилось. Не сразу поняла, что вплела и ее в гнездо. Пришлось останавливаться и высвобождать несчастную.

После чего вечером птица была торжественно зажарена на костре (ибо добить было явно гуманнее).

Сидя вечером вокруг огня, пока свет двух лун освещал поляну, а прохладный ветер шевелил встрепанные волосы, мы молча жевали горячее мясо и думали каждый о своем. Хорт, скорей всего, радовался, что может есть вообще. Вирх лежал рядом со мной, отсвечивал алым светом радужек и жевал ножку дичи. Мурз… воровал мою порцию. Зараза.

— Расскажи о себе, охотник. — Сижу чинно: спинка выпрямлена, ноги подогнуты, расчесываю волосы пальцами. Вся такая загадочная и наконец-то прекрасная.

Охотник пожал плечами и начал готовиться ко сну.

Сжимаю зубы, пытаясь не сорваться. Нет, ну надо же быть такой сволочью.

— Да, кстати! — внезапно вспоминаю я, отпихивая голову Вирха, попытавшегося устроить ее у меня на коленях. — Уже полночь… минула, — тяжело вздохнув. — Я о поцелуе.

Охотник замер. Напряженно на него смотрим. Котенок еще и сощурился. Нервно улыбаюсь, упрямо сжимая кулаки.

Хорт встал и скрылся за деревьями, даже не соизволив ответить. Мурз задумчиво потушил зависший над лапкой фаербол.

— Марина, — напряженно.

— А?

— Как будущая жена моего хозяина, ты теперь больше ни с кем не целуешься, — твердо.

Вздыхаю. Хмурюсь и перебираюсь через шею коня, устраиваясь у его бока. Завернувшись в позаимствованный у охотника плащ, наконец-то чувствую тепло и уют, закрывая глаза и свернувшись калачиком с котенком под боком.

Спать. Надо поспать. А не лежать и думать о бродящем по лесу охотнике, который явно злится на меня.

Ночь обняла мир, освещая его двумя лунами, наконец-то встретившимися в небе. Ветер осторожно играл с пламенем костра, то пытаясь его затушить, то разжигая сильнее и изгибая мягкие язычки в кольцо тонких спиралей.

Охотник встретил в лесу семейство кабанов и сумел скрыться на дереве, решив не убивать хотя бы сегодня.

А чуть раскосые, пылающие алым светом глаза всю ночь смотрели на сонное усталое лицо девушки, спящей рядом…

Меня целуют. Бережно прижимая к себе, проводя языком по сомкнутым губам и зарывшись пальцами в шелк мягких волос на затылке.

— Х-хорт. — Полувыдох-полустон в теплые сухие губы.

Так. Постойте… в губы?

Широко распахиваю глаза, окунувшись в бездну чуть расширенных зрачков, и ощущаю, как клыки царапают кожу… Даю ему медленно слизнуть с нее темные капли крови.

— ?!

— Не шевелись. — Шепот, заставивший сердце зайтись в нервном припадке. Парень намекающе скосил глаза вбок.

Смотрю туда же: конь и Мурз спят в обнимку неподалеку. Вампир слегка отстраняется от меня и с какой-то мальчишеской улыбкой шепчет:

— Мы же не хотим их разбудить?

Словно на автомате отрицательно мотаю головой, вцепившись в его рубашку и чувствуя, как колотится сердце.

— Вот и умница. — Осторожно вынимает руку из волос, подмигивает и склоняется к ушку, опаляя на выдохе и так ласково произнося: — Второй.

После чего встает, рывком отдирает от себя мои пальцы и, сунув руки в карманы, удаляется в лес, почти сразу скрывшись между деревьев.

Сижу, дышу, восстанавливая нехватку кислорода. Меня трясет, и хочется выть и рычать одновременно.

Второй? Второй поцелуй?!

Ну погоди.

Встаю и бросаюсь следом. Котенок сонно приоткрывает золотистый глаз и смотрит мне вслед.

Он даже не успел обернуться, когда я бросила в него сгусток магии, впечатав спиной в дерево и упираясь ладонью в грудь.