Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Однако оригинально вы торгуете телефонами! Если воттак оскорбляете всех клиентов, то неудивительно, что их тут нет! И потом, братьу вас мобильный за такую цену! Девяносто долларов в час! Простите, ребята, новы умалишенные!
— Так вам телефон нужен, — захохотал продавец.
Очевидно, я очень устал, потому что, окончательнорассердившись, грубо рявкнул:
— Нет, мне хочется приобрести брюки, для этого я иявился в салон, торгующий мобильниками!
— Иди домой, Катька, — велел продавец.
Девица выплюнула на пол жвачку.
— Два кретина, — подвела она итог и ушла.
— Что сразу про телефон не сказали? — усмехнулсяюноша. — Вон они, в витрине.
— Так я не успел, вы рекламный альбомчик сразушвырнули, кстати, там есть интересные модели, — ответил я, разглядываяполки.
Продавец помолчал и спросил:
— Модели чего?
Тупость юноши обескураживала.
— Телефонов, конечно, а вы что рекламировали?
Он заткнулся, потом сдавленным голосом пробормотал:
— Ну, прикол! Там не телефоны!
Настал мой черед удивляться.
— Да? А что?
— Девки.
— Какие? — на автопилоте спросил я.
— Ну всякие!
Внезапно для меня дошло. Паренек — сутенер, в альбомепредставлены фото проституток, и вовсе не мобильный стоит девяносто долларов вчас, а блондиночка с порочной мордочкой больного зайчика.
— Господи, отчего же они все с телефонами? —вырвалось у меня.
— Так для красоты, — ответил продавец. — Вызашли, молчите, сопите, вот я и подумал — девку надо.
Я попытался успокоиться.
— Нет, мне всего лишь телефон, желательно недорогой иСИМ-карту.
Юноша почесал в затылке.
— Вот «Сименс» за триста баксов.
— Дороговато. Может, «Алкатель»?
Продавец скривился.
— Скажу вам честно, это говно. Не берите. Глючит егопо-черному, и кнопки сразу заедают. Вот «Нокиа» классная, только что пришла.
— Но она стоит пятьсот долларов!
— Четыреста девяносто.
— Нет, мне нужно не дороже ста пятидесяти.
— Ну, — протянул юноша, — прямо и не знаю,что сказать… Хотя, погодите, вот!
И он выложил на прилавок вполне приемлемый с виду аппаратчерного цвета.
— Лучше не найдете, тоже «Нокиа», всего за стосемьдесят гринов.
Я повертел в руках телефон.
— Ничего, только почему у вас в витрине такой же лежит,но за полтысячи баксов?
Парнишка улыбнулся:
— Хочу вам подарок сделать, такое редко случается.Аппарат новый, навороченный, с гарантией.
— Отчего же такая цена? — настаивал я.
— Понимаете, — нехотя признался юноша, — унего звонок того… один.
— Не понял.
— Ну во всех телефонах есть варианты мелодий, вы можетелюбую поставить, а тут только одна, поменять нельзя, брак.
— И только?
— Да.
— В остальном телефон хороший?
— Супер, — оживился парень, — говорю вам какспециалист. Такой везде пятьсот пятьдесят стоит.
— Возьму его, — решил я.
— И правильно, — одобрил продавец, —наплевать на звонок! Классный аппаратик, и номерок подберу, вот гляньте, каквам такой: 722 70 77.
— Действительно, хороший, — одобрил я.
Продавец вытащил кипу бумаг. Через полчаса я сталобладателем нового телефона. Для оформления покупки требовался паспорт, номальчик, вписав в соответствующие графы мое имя и фамилию, подмигнул:
— Да ладно, от балды номер и серию укажу, пропискутолько скажите!
Я вышел на улицу и глянул на часы: полночь. Пожалуй, нестоит сейчас беспокоить Нору, завтра все расскажу и сообщу номер. Кстати, какойон? 722-77-70 или 722-70-77?
Еле живой от усталости, я добрался до особняка Кузьминскогои понял: покоя не будет. Во дворе стояла «Скорая помощь» — кому-то стало плохо.
В холле рыдающая Лариса бормотала:
— Нет, нет, нет…
— Что случилось? — встревоженно спросил я.
Но экономка, ничего не ответив, скрылась в коридоре, возлевешалки остался только едкий запах валокордина.
Я пошел по лестнице наверх и наткнулся на Сергея Петровича,нервно ходившего перед дверью в кабинет.
— Что случилось? — спросил я.
Хозяин махнул рукой, но не успел ничего сказать. Дверь распахнулась,показались два санитара, несущие носилки, на них лежало тело, прикрытое одеяломдо подбородка. Рядом, высоко подняв капельницу, шел врач.
— Я с вами, — рванулся к медикам Сергей Петрович.
— И я, — зарыдала невесть откуда взявшаясяБеллочка.
Доктор глянул на девочку и отрезал:
— Только муж.
В это мгновение я понял, что на носилках лежит Маргарита.Целый час понадобился на то, чтобы привести в чувство женскую часть семьи.Белла плакала не переставая. Ей, очевидно, было очень плохо, настолько, что онавцепилась в Клару и, обняв ту, повторяла:
— Мамочка, мамочка, мамочка…
Клара, бледная, почти синяя, прижимала к себе двоюроднуюсестру, гладила ее по волосам и говорила:
— Ну, ну, обойдется, она же жива.
Анна металась по дому, роняя статуэтки. Она тоже впала вистерику, но в отличие от Беллочки не кричала и не плакала, а нервно кусалагубы.
Лариса Викторовна рыдала на кухне, опустошая пузырьки свалерьянкой. Под конец она совсем опьянела и свалилась в кресло, гденезамедлительно заснула. Я решил, что в создавшейся ситуации это наилучшийвыход, и велел Кларе:
— Уложи Беллу.