Амалия смотрела на Эдит, напряженно размышляя о чем-то.

– Скажите, – внезапно спросила она, – а письма Аннабелл сейчас при вас?

– Да, я захватила их с собой. А что?

– Принесите их мне. Может быть, я смогу найти в них что-то, что поможет нам установить личность того… того господина.

Эдит покачала головой:

– Ценю ваше желание помочь, сударыня… Но я перечитала письма раз сто, не меньше. И поверьте, если бы там было что-то…

– Сто первый раз все равно не повредит, – твердо возразила Амалия. – Должна вам признаться: мне немного не по себе при мысли, что где-то поблизости может бродить этот «безутешный вдовец». Если нам удастся его найти, не исключено, что мы спасем еще чью-то жизнь. Потому что тот, кто совершает преступление безнаказанно, всегда испытывает соблазн его повторить.

Эдит кивнула. «Странно, – думала она, – а русская дама казалась мне всегда такой замкнутой, такой неприступной… Но тем не менее она приняла близко к сердцу дело, которое, если вдуматься, совершенно ее не касается». Ведь даже в полиции Эдит сказали, что рассчитывать ей не на что и, даже если ей посчастливится отыскать мужа ее подруги, она никогда не сможет доказать, что он действовал с умыслом. Никакой суд на свете не примет во внимание ее доводы.

– И я думала о том, – несмело проговорила англичанка. – Но больше всего я хотела найти его, посмотреть ему в лицо… Как он мог? Как мог так поступить? Даже если бы его жена была старая, злая и уродливая… Кто дал ему право распоряжаться ее жизнью?

Амалия протянула тонкие пальцы и осторожно коснулась руки Эдит.

– Уверяю вас, когда мы отыщем его и вы посмотрите ему в лицо, ничего особенного вы там не увидите, – сказала она. – Скорее всего, это самый обыкновенный человек. И вы бы никогда по его виду не подумали, что он способен на преступление. Значит, по поводу писем мы с вами договорились? Принесите их мне, и я посмотрю, не удастся ли с их помощью что-то сделать.

Эдит глубоко вздохнула.

– А вы… Сударыня, вы не выдадите меня доктору Гийоме? Мне ужасно стыдно, что я обманываю его и других врачей, они все замечательные люди, но… Но я не имею права уехать отсюда, пока не узнаю правду. Мои родственники постоянно шлют мне телеграммы и письма, уговаривают вернуться, но я… Я не могу.

– И вы готовы пойти до конца?

Англичанка кивнула.

– До самого конца? Учтите, расследование может оказаться не таким легким, как вы думаете.

– Я на все готова, чтобы найти его! – вскричала Эдит.

Амалия предостерегающе сжала ее руку.

– Вот и хорошо. Можно только один вопрос? Зачем вы занимались гаданиями, которые так всех смущали? Или вы думали, что они как-то помогут вам найти убийцу?

Эдит опустила глаза.

– За то время, что я тут, в санатории умерли несколько человек, – пробормотала она. – Я буквально сходила с ума, казалась себе глупой, никчемной, потому что не могла найти того… того человека. И я стала гадать на картах. Мы с Аннабелл часто так развлекались. У нее были две тетушки, которые наизусть знали, какая карта что значит и как раскладывать пасьянсы, чтобы любой сошелся…

– Но ваши гадания постоянно сбываются, – заметила Амалия. – Почему?

– А так оно всегда и бывает, – пожала плечами Эдит. – Если только не гадать точно, а делать общие предсказания: например, дорога, неприятности, деньги… Ведь человек постоянно в дороге, у него каждый день какие-то неприятности, и он все время имеет дело с деньгами. Ну а смерть… странно было бы ожидать чего-то другого в санатории для чахоточных.

– То есть вы плутовали? – с любопытством спросила Амалия.

Эдит покосилась на нее и обиженно покачала головой.

– Нет, уверяю вас. Я просто раскладывала карты и говорила, что они значат. Ничего интересного, в общем-то, потому что выпадало всегда одно и то же.

«Да, – подумала Амалия, поднимаясь с места, – жизнь – вечный круг более или менее повторяющихся обстоятельств. Нет, все-таки эта хрупкая девушка чертовски умна. Но не настолько, чтобы обмануть меня!» И баронесса очаровательно улыбнулась.

Она условилась с Эдит относительно писем и шагнула к выходу. Однако англичанка вопреки всем правилам хорошего тона оказалась у двери прежде ее.

– Миледи Корф, – проговорила она, явно волнуясь, – так странно… Я все рассказала вам… и мне даже стало легче на душе, честное слово… Скажите… вы старше меня и, наверное, лучше знаете жизнь… – Она покраснела, неожиданно сообразив, что напоминание о возрасте может быть для ее собеседницы неприятно. Но Амалия терпеливо ждала. – Вы думаете… вы считаете, мы и правда можем найти его? Потому что… я говорю, чтобы вы знали: я не успокоюсь, пока не найду его. Просто не смогу жить, зная, что все закончилось так.

Амалия посмотрела ей в лицо. Если до сего мгновения у нее были какие-то сомнения насчет Эдит, то сейчас они окончательно развеялись.

– Не волнуйтесь, мисс Лоуренс, мы его найдем. Вы только не забудьте про письма.

И, ободряюще улыбнувшись девушке, баронесса шагнула прочь из гостиной.

– Ну хорошо… – сказал Гийоме, убирая стетоскоп. – А теперь, сударь, послушайте меня внимательно. Я не касаюсь ваших отношений с госпожой баронессой, хотя до вчерашнего дня я считал ее самой уравновешенной пациенткой…

Поэт вспыхнул и хотел возразить, но Гийоме поднял руку и продолжил:

– Однако вам категорически нельзя делать жесты, подобные вчерашним. Под страхом смерти. И запомните, месье: когда я говорю «смерть», я имею в виду только смерть, и ничего более. Вчера вы переволновались, и вот результат. Еще несколько подобных случаев, и вы покинете санаторий через заднюю дверь. Знаете, что это такое?

– Нет, – признался Нередин.

– Это особая дверь, которую я распорядился сделать для выноса гробов, чтобы не травмировать других больных, – сурово ответил доктор. – Итак, я рассчитываю на вашу сознательность. Сегодня вам доставят двойной обед и гранатовый сок, потрудитесь, пожалуйста, съесть все. Лекарство вам принесет Рене. Вы отослали мадам Легран – вы уверены, что сиделка вам не нужна?

Поэт заверил его, что сегодня чувствует себя гораздо лучше, и вообще ему очень жаль, что он доставляет месье Гийоме лишние хлопоты. Но прямодушный, резкий доктор не принадлежал к числу тех людей, которых можно убаюкать словами.

– Смотрите, сударь, – сказал он на прощание, – я вас предупредил… Если вам все же понадобится мадам Легран, звоните два раза. Три раза – придет врач, один – слуги, как обычно. Всего доброго.

Оставшись один, Алексей стал от нечего делать листать том Верлена, который взял в библиотеке еще в первый день своего приезда сюда. Книга оказалась испещренной пометками предыдущего читателя, отмечавшего, с точки зрения Нередина, не самые удачные строки, и поэт отчего-то почувствовал себя оскорбленным. Он отложил том и стал глядеть в окно. Кто-то негромко постучал в дверь.