Наконец Айка закончила болтовню. И я начала свой подъем. Навалившись всем телом на перила я подтаскивала поврежденную ногу, подпрыгивая на здоровой. Пару раз я чуть не сверзилась с крутой лестницы. Наконец восхождение состоялось и я ввалилась в коридор. В "аппартаментах" за общим столом сидели две наших девушки. Увидев меня, перепачканную в крови и земле, одна из них, Даша, приглушенно вскрикнула, а затем подлетела ко мне, чтобы помочь добраться до кресла.

Они помогли мне раздеться и приложили лед к уже распухающей ноге. Постепенно я приходила в себя. На ночь меня буквально на руках водрузили на мой второй ярус, где я, нажравшись обезболивающих таблеток, проспала всю ночь.

Пока девчонки поднимали меня наверх, ни с того ни с сего припомнился смешной случай, произошедший за неделю до моего несчастья. В ту ночь украинки долго не могли убаюкаться, устроив в коридоре дискотеку, выпивая и вопя песни. Когда же силы оставили их и пришло время укладываться спать, до постелей сумели добраться не все. Несколько девиц так и остались у общего стола, сраженные наповал японским Бахусом.

Их-то и разносили по комнатам. Я уже почти что заснула, когда услышала последний словно брошенный в темноту японской ночи стон.

"Господи! – стенал кто-то, – Ну почему все алкашки непременно спят на верхних полках"?!

На следующий день нога сильно распухла. Но учитывая, что это была далеко не первая травма, могу сказать определенно: если бы не девочки с их ледяным компрессом и если бы не ссадины, было бы в несколько раз хуже.

В клубе мне пришлось несколько дней отказываться от танцев, а потом, – вот уж действительно, нет худа без добра, – освоить пилон.

После этой травмы я еще полтора года лечила ногу уже в России.

Японцы же отнеслись к моей беде более чем спокойно. В клубе я продолжала танцевать. Правда, танцы мои теперь больше походили на цирковое представление, против которого никто ничего не имел. Что же касается легкой хроматы, то… Японцы вообще большие любители всего ускользающего, непостоянного, хрупкого. Думаю, что этот штришок добавил мне понятного только им очарования.

У меня же появились новые проблемы, из-за которых травма отошла на второй план.

Об этом вечере Соти-сан и Такэси-сан начали говорить загодя – за целый месяц. Собиралось пышное общество: директора нескольких фирм состоящих между собой в партнерских отношениях. Понятия не имею, что послужило поводом для этого собрания, хотя, возможно, узнай я заранее, куда попаду, наверное постаралась бы выяснить все до мельчайших деталей.

Согласно планам наших старичков, было решено пригласить сразу десять девочек из нашего клуба и из того, что был этажом ниже, на официальный обед, а потом своей компанией вернуться в "Кремлин" – догуливать в неформальной обстановке. Я уже много раз бывала в японских ресторанах и не ждала ничего особенного. Тем не менее нас привезли не в ресторан, а в учреждение, руководил которым сам Такэси.

Для трапезы был выделен небольшой зал. На полу была расстелена длинная матерчатая полоса, на ней были расставлены еда и маленькие бутылочки с горячим саке. Вдоль этого импровизированного стола были разложены кожаные подушки. Мы весело поплюхались на них, но Такэси-сан тут же сделал нам знак встать – подушки предназначались для мужчин, в то время как мы должны были сесть прямо на пол.

Подавив в себе обиду мы кое-как расположились на полу. По правде сказать, остро захотелось сбежать, но мы понятия не имели, где именно находимся, к тому же в клубе были предупреждены, что мы все на званом вечере и должны вернуться с гостями. Так что мое внезапное возвращение могли бы расценить как оскорбление самых почетных клиентов клуба.

В зале была полная тишина, когда японцы один за другим начали произносить длинные речи. Будто на отчетно-перевыборном профсоюзном собрании находишься – ни дать ни взять.

Было жаль совершенно новых джинсов, которые я одела в первый раз и теперь растягивала их на коленках. Ко всему прочему немилосердно болела нога, которую я повредила, вывалившись из машины. Я села боком, уменьшая нагрузку на больное сухожилие. Вроде стало легче.

Тем временем японцы закончили свои радостно-похоронные речи и приступили к еде.

– Вот она, долюшка женская, – шепнула мне Линда. Но я уже сумела взять себя в руки, решив, что просто начала сегодня рабочий день на час раньше. Подумаешь разница, если учесть, что скоро закончится контракт и мы все равно уедем из Японии.

К слову сказать, все что подавали в этот день, было изысканно вкусным, и ничем не походило на все то, что мы пробовали до сих пор в ресторанах. Возможно, это был какой-то особый заказ или даже для нас готовили жены и дочери наших старичков, которым не разрешили затем присутствовать на торжественном собрании. Так это было или не так, но одно могу сказать со всей определенностью: в тот день мы как следует наелись.

Мудрая арабская пословица гласит: «Люди больше похожи не на своих родителей, а на время в которое живут». Это верно и для Японии и японцев. Приезжающие в Японию туристы желают видеть Страну Восходящего Солнца застывшей как на какой-нибудь старой гравюре: кимоно, причудливые веера, деревянная обувь. Но я уже писала что Япония – страна жадно впитывающая все новое и необычное. Словно голодный хватает она и изысканные блюда и явную отраву.

Я хочу рассказать об одном нетипичном случае произошедшем со мной в Японии. Произошло это в четвертый месяц второй Японии, когда визы были продлены, а до окончания гастролей оставалось всего два месяца. К тому времени мы уже привыкли к вежливым продавцам в магазинах и на рынках, к услужливым билетерам и водителям такси, а если и думали о японской агрессивности, то по большей части связывали это с самурайским прошлым современных японцев.

В тот день все шло по обычной схеме, я поела, приняла душ и прихватив сумку пошла на работу, когда вдруг, откуда ни возьмись, из-за поворота нашего дома вырулила машина и, взвизгнув тормозами, преградила мне дорогу. Я инстинктивно попятилась, из машины выскочил плотного сложения молодой человек в облегающем костюме, темных очках и чем-то отдаленно напоминающем бронежилет.

– Предъявите рабочую карточку, паспорт, быстро, – скомандовал он. – Иммиграционная полиция. – В машине оставались еще двое его подручных, все в темных очках и похожей униформе.

– Паспорт остался в квартире, – я показала на угол нашего дома и для большей убедительности назвала адрес. Рабочая виза была в сумке, но я никак не могла нащупать ее. От волнения рука проскальзывала мимо тонкой карточки натыкаясь на ненужные сейчас предметы. Наконец мне это удалось, я протянула карточку.

Не глядя японец сунул карточку сидящим в машине.

– Назовите себя, – последовал отрывистый приказ.

Я назвалась.

– Номер телефона?

Я полезла было в сумку, чтобы продиктовать записанную в записной книжке гусеницу цифр, но полицейский бесцеремонно снял с моей шеи телефон и, щелкнув по какой-то кнопке, продиктовал высветившийся номер своему напарнику в машине. Забавно, я-то и понятия не имела, что он на такое способен. Через секунду мой телефон зазвонил, по лицам троицы пробежали довольные улыбки.