— Кстати, насчет желания поболтать — вам ведь, наверное, тоже частенько случается наведываться туда, где вам совсем не рады?

— Нет.

— Потому что, похоже, вам слегка подправили физиономию. — Он указал сначала на свой глаз, потом на губу. — Вот здесь и здесь.

— Угу. Сувенир на память — между прочим, от того самого типа, которого вы должны были арестовать! — Я уже сообразил, что разговор принял нежелательный поворот, догадывался, куда он может завести и что ничего хорошего в этом случае меня не ждет. Конечно, мне следовало сразу же сообщить им о нападении. А я не сделал этого — потому что мне хотелось сначала поговорить с Карен. К тому же мне казалось, что будет легче вытянуть из нее правду насчет возможного шантажиста, если я приеду к ней один, без «хвоста» в виде парочки копов. Но теперь мне, похоже, предстоит услышать, что я оказался неправ.

— Тип, которого мы должны были арестовать? — Брови Тарджента поползли вверх.

— Вот-вот — вчера вечером меня допрашивали. Причем достаточно жестко. Какой-то тип оглушил меня, потом натянул на голову сумку или пакет и принялся спрашивать. Его интересовало, что произошло с сыном Джефферсона в Индиане.

Тарджент, обернувшись, обменялся взглядом с Дэли. Потом снова посмотрел на меня. Все его добродушие разом куда-то пропало. Теперь на его лице был написан гнев.

— Значит, вам устроили допрос насчет сына Джефферсона, так?

— Да.

— Что ж, похоже, у кого-то из нас большие неприятности, — проговорил он. — У кого-то, кто не счел нужным сообщить мне об этом происшествии. И кто бы он ни был, он обязан понимать, что это может расцениваться как прямое препятствование расследованию дела об убийстве, которым я занимаюсь, а значит, у него будут проблемы. Похоже, среди наших сотрудников появился человек, который может похвастаться не только тупостью, но и полным отсутствием компетентности. Потому что я нисколько не сомневаюсь, что вы как добропорядочный гражданин оставили в полиции заявление, и однако я почему-то не видел полицейского рапорта по поводу этого нападения.

Я выдержал его взгляд. И покачал головой.

— Стало быть, вы этого не сделали, — проговорил Тарджент, но его нарочито невозмутимый тон не мог скрыть клокотавшую в нем ярость. — Вы столкнулись — нет, точнее, на вас напал человек, которого вы имели все основания подозревать в причастности к убийству, и не сочли нужным — я правильно вас понял, мистер Перри? — не сочли нужным уведомить об этом полицию? Именно это вы хотели сказать?

— Я хотел сначала поговорить с Карен.

— Простите, не понял. Это ей поручено вести расследование?

— Нет.

— Стало быть, вам?

— Нет. — Я замялся, но заговорил раньше, чем он успел меня перебить. — Послушайте, детектив, а вы не забыли случайно ту кучу дерьма, которую вы вывалили на меня во время нашего с вами последнего разговора? Сначала вы устроили на меня засаду перед домом, пытаясь помешать мне проехать, после чего принялись ораторствовать насчет каких-то голливудских сюжетов и прочего, как будто у меня дел других нет, кроме как слушать подобные глупости. И после этого вы, наверное, считаете, что я просто сплю и вижу побеседовать с вами снова?

— Мне бы хотелось думать, что вы спите и видите, как это убийство будет раскрыто, а убийца Джефферсона окажется за решеткой. Сокрытие от полиции важной информации вряд ли можно назвать помощью, мистер Перри. Больше того — это преступление. Вы ведь сами когда-то были полицейским, так что не можете этого не знать.

— Послушайте, Тарджент, даже приди я вчера вечером лично к вам с этой историей, это ничего не изменило бы. — Я пожал плечами. — Этот тип все равно сбежал — чем, скажите на милость, вам помогли бы мои показания? Да ничем. Все, что у меня осталось от него на память, это какой-то нелепый разговор да неплохая коллекция синяков и ссадин.

— Вы пытались скрыть от нас чрезвычайно важную информацию, причем в деле об убийстве…

— Ну, так я предоставил вам ее сейчас! — не выдержал я. — Вы хотите сказать, что раскрыли бы это дело, позвони я вам в два часа ночи? Да бросьте вы, в самом деле! Я рассказал вам об этом сейчас, и хватит, поняли? Мы можем хоть до завтра спорить на эту тему до хрипоты, но если вы действительно серьезно настроены раскрыть это дело, как твердите мне битый час, то вам хватит ума понять, что это вам не поможет. А если вам просто до смерти охота выглядеть в моих глазах этаким мачо, и вы поэтому стараетесь вытереть об меня ноги, то тогда валяйте. Можем и дальше препираться по этому поводу — похоже, свободного времени у вас в избытке!

— Ладно, — буркнул Тарджент. — Согласен, давайте оставим эту тему, но имейте в виду, уходить я пока не собираюсь. Есть еще один вопрос, и что-то мне подсказывает, что вы будете не прочь с нами его обсудить.

— Я ничего не хочу с вами обсуждать, — отрезал я.

— Неужели? — Выражение глаз его изменилось, злость куда-то исчезла, сменившись тем безмятежным выражением, которое обычно бывает у хорошего игрока в покер, умело скрывающего, что у него на руках козыри, о которых другие за карточным столом даже не подозревают.

— Именно так.

— Даже некоего русского по имени Тор?

Какое-то время я смотрел ему в глаза, изо всех сил стараясь сделать безразличное лицо и уповая на то, что никто не слышит грохочущих ударов моего сердца.

— Выходит, вы не знаете русского по имени Тор? — спросил он. — Я бы с радостью назвал вам его фамилию, да вот незадача: вряд ли я смогу ее выговорить, уж больно сложная, одни согласные. Или гласные, черт его знает.

— А он-то какое имеет к этому отношение?

— Стало быть, вы все-таки его знаете?

— Я этого не говорил. Лучше объясните, почему вы о нем спрашиваете. Валяйте, Тарджент, рассказывайте или выметайтесь отсюда к чертовой матери.

Тарджент улыбнулся, напряжение, явственно чувствующееся в моем голосе, похоже, доставило ему немало удовлетворение.

— Сразу же, после того как был обнаружен труп Алекса Джефферсона, мы обыскали его машину и сняли там все отпечатки пальцев. В результате у нас на руках оказались отпечатки, принадлежащие нескольким разным людям, но в нашей базе данных отыскались сведения только об одном из них. Два «пальчика» правой руки одного русского бандита по имени Тор. Весьма интересный господин — в свое время его обвиняли в четырех убийствах, подозревали еще по меньшей мере в тридцати, а в результате не смогли доказать ни одного, представляете? Ходят слухи, что этого типа считают очень важной шишкой. Под его крылышком сам Дэниус Белов, а уж этого-то вы точно знаете.

Слова Тарджента бешено кружились и плясали у меня в голове. Я сейчас был не в состоянии думать ни о чем — из тумана у меня перед глазами выплыло лицо с самыми светлыми голубыми глазами, которые мне когда-либо случалось видеть, такими светлыми, что они казались прозрачными.

Знаю ли я Тора, спросил Тарджент. Живое доказательство нашего знакомства сидело у него перед глазами. В свое время Тор спас мне жизнь. Спас, отняв жизнь у нескольких других людей, это так. Однако, если ты единственный, кому удалось выбраться живым из такой переделки, у тебя как-то пропадает охота беспокоиться о тех, кому повезло меньше, чем тебе.