Киваю ему.

— И, кстати. Я тут подумал… Ловко у тебя получилось поменять повязку, не хочешь вернуться к учебе?

— К учебе? — поднимаю на него глаза, немало удивившись.

— Почему нет? Может, получится восстановиться? Ты ведь собиралась после колледжа поступать в медуниверситет, почему бы не сделать это?

Он повторяет тот же самый вопрос, когда мы возвращаемся домой поздним вечером.

— Леш, ты шутишь? Мне придется готовиться, пересдавать ЕГЭ! Столько лет прошло, я все позабыла. Да и учиться долго, кто будет меня кормить все это время? За все эти годы у Сани я ничего не заработала, в моем контракте стояли какие-то смешные цифры.

Он смотрит на меня.

— Ну, допустим, я. Тебе всего двадцать пять, представь, через десять лет ты будешь специалистом. Молодая, умная, перспективная. С профессией и опытом.

— Леш, заманчиво, но я и в прошлый раз не смогла пробиться на бесплатное. Пришлось в колледж идти.

— Сколько тебе не хватило баллов?

— Три или пять, не помню.

— Будем платно тебя учить. Дохрена денег, помнишь? Куда-то же надо их девать. А так — выучишься, людям начнешь помогать. Опять же, меня латать время от времени.

— Я не могу, это слишком щедрый подарок.

— Для кого слишком щедрый? — он больно шлепает меня по заднице, но я не реагирую. Пялюсь на него. — Что, Рита?

— Я буду самой старой студенткой.

Он медленно моргает. Я продолжаю:

— А вдруг у меня не получится? Я не поступлю. Или поступлю, но не потяну учебу. Или вдруг пойму, что это не мое, курсе на втором-третьем.

Он пожимает плечами:

— Отказаться всегда можно. Это когда ты на диверсии в пустыне, вокруг на много километров — ничего, в голове приказ, и обязательно какая-нибудь хрень внеплановая случается — хочешь не хочешь, время назад уже не отмотаешь и вертолет прилетит только через неделю. В твоем же случае: не получится — попробуешь что-то другое.

— А деньги?

— А деньги надо тратить.

— Хорошо, я подумаю.

И когда он в третий раз на следующий день снова заговаривает на эту же тему, я убеждаюсь, что предложение с его стороны вовсе не спонтанное. Мы у моих родителей, заехали за кое-какими вещами и остались на ужин. Мама накрывает на стол, пока я собираю сумку в своей комнате.

— Найди себе репетитора среди тех, кто натаскивает школьников к экзаменам, и занимайся. Я вернусь, а ты уже таблицу Менделеева наизусть шпаришь. Пестики опять же, тычинки… ты мне что-то такое лечила, я помню. Двести лет назад, — говорит, листая какой-то учебник по биологии. Родители ничего не выкинули из моих вещей — как все было, когда я училась, так и осталось.

Мне становится смешно, и я подхожу ближе, чтобы посмотреть, что он там нашел.

— Я собиралась стать педиатром. Спасибо, Леш.

— Пока не за что.

Два дня пролетают сумбурно, мы все время что-то делаем, но ничего в итоге не успеваем. На вокзал я, конечно, провожать его не еду. Будильник звонит в два часа ночи, он встает, молча одевается, целует меня, легонько толкает в плечо, будто по-братски, берет свой рюкзак и уходит — под окном уже ждет машина. Оставляет меня реветь в полном одиночестве.

Наверное, к этому можно привыкнуть. Нужно будет утром позвонить Яне, после разговоров с ней я всегда чувствую себя увереннее.

Погода радует, а наш каменный город утопает в зелени, что снова и снова спасает настроение. В некоторые дни, правда, асфальт плавится от жары и будто кислорода не хватает — духота неимоверная, иной раз хочется накинуть ветровку — дождь часами льет, да так, что пузырьки на лужах. Переменчивая погода, отвыкла я от сибирского лета. Последние годы мы все время куда-то летели: исследовали испанские, тайские, мексиканские пляжи. Другие люди подбирали мне одежду и планировали мой день. Каждый вечер я читала в блокноте, что буду вытворять завтра. Разумеется, мы много импровизировали, но кардинально от сценария отходили редко.

Свободное время я тратила на пляж, шопинг, косметолога, парикмахера, какие-то модельные курсы — изучала, как лучше смотреться в кадре. Мы с приятельницами, бьюти- и фитнес-блогерами из других Саниных проектов, все время обсуждали какие-то ногти, фасоны сумок, диеты и витамины. Очень много диет, крайне много разговоров о еде, коже, талии, а также сплетен вокруг других блогеров.

Как будто в прошлой жизни происходило и не со мной.

Вроде бы и дружили с теми девушками, каждый день виделись, а тут за месяц списались буквально пару раз, и все. Как это странно — оказавшись в другой среде, моментально под нее подстраиваешься, переключаешься, и живешь по совершенно другому режиму.

С отъезда Алексея прошло две недели. Терпимо. Мы часто висим на телефоне, переписываемся, шлем друг другу фотографии. Поначалу мне казалось, что я закрою его квартиру и ни разу там не появлюсь до самого его возвращения, но нет. Переночевав несколько раз одной, мне вдруг стало некомфортно в квартире родителей. Да, мы очень любим друг друга, но целых пять лет жили раздельно, они привыкли быть вдвоем, а я… немного мешаю. Да и сама люблю иначе, по-своему. И если первое время мы с энтузиазмом подстраивались друг под друга, спустя два месяца соседство начало напрягать.

Кроме того, они не упускали ни единой возможности кинуть камень в Лешину сторону. Особенно после того, как я поговорила с Сашком и объяснила ситуацию. С боссом мы больше часа общались по скайпу, я обрисовывала ситуацию, он убеждал меня одуматься. Рассказывал о новых проектах и громких идеях. Разрекламировал какого-то крутого писателя, который обещал подготовить для нашего канала такой сценарий, что выпуски будут ждать с разинутыми ртами.

— Марго, все по тебе скучают. Волнуются. Молчание действует на людей просто невообразимо! Я не ожидал, что тишина так всех взбаламутит, они сами пишут в комментариях настолько шикарные версии твоего отсутствия, что нам остается просто… выбрать.

Не буду лгать, что мое сердце не дрогнуло при этих словах. Дрогнуло, еще как. Сжалось сильно-сильно, до тошнотворной боли, затем пустилось вскачь, аж ладони вспотели. Привычный Сашкин голос, его энтузиазм и заразительный азарт! А также чутье — он будто чувствовал, где кроются денежки и что будет интересно.

А тут еще… все по мне скучают. Обсуждают, куда я пропала. Тогда как на самом деле… я коротаю время в старой квартирке Лешиной бабушки в обнимку с телефоном, ожидая, когда у моего бойца найдется минутка написать что-нибудь.

Мне хотелось как можно скорее закончить разговор с Сашей, потому что внезапно возникшее ощущение, что жизнь пролетает мимо, — давило на виски и затылок так, что плакать хотелось.

— Хорошо, я тебя, конечно, рассчитаю, Марго, — проговорил растерянно Сашок. — Твой контракт закончился, у меня претензий нет. Переиграем все, поищем другую девочку. Но ты подумай еще раз. Я даю тебе неделю.