Плотник направился к выходу, бросив через плечо:

– Нисколько, мы своих не бросаем.

«Мы тоже», – подумала я, полная решимости довести расследование до конца и найти настоящего убийцу.

Я долго-долго жала на кнопку звонка в соседнюю квартиру, и – о чудо! – дверь неожиданно открылась. На пороге стоял старенький дедок.

– Здравствуйте! – приветливо заулыбалась я. – Вы – Тутов Геннадий Иванович?

– Чего?

Очевидно, дедок немного туговат на ухо. Я повысила голос:

– Тутов Геннадий Иванович? Вы писали заявление в соцзащиту на вашу соседку по поводу шума?

– Ась?

– Шум из соседней квартиры вам мешает?

– Ась?

Да он же глухой как пень! Если за стеной будет играть рок-группа, он и ухом не поведет!

Я вытащила копию заявления и заорала:

– Это ваше заявление в отдел опеки и попечительства?

– Что?

– Подпись ваша?

– А, подписаться! – обрадовался дедок, вытащил из-за уха ручку и охотно черканул факсимиле внизу страницы, рядом со своей уже имеющейся подписью.

Я вздохнула:

– Дедуль, вы бы хоть читали документы, а то ведь однажды одним росчерком пера отдадите аферистам свою квартиру.

– Ась?

– Квартиру, говорю, потеряете!

Стоп. А что будет с квартирой Костика, если его отправили в детский дом, а мать лишили родительских прав? Кто должен платить за коммунальные услуги? И вообще – кому теперь принадлежат сто квадратных метров в центре города?

Прямо из подъезда я позвонила Вячеславу Васильевичу, пожилому адвокату, который не раз выручал меня – делом или просто юридическим советом.

– Говори быстрей, я спускаюсь в метро, может прерваться связь, – вместо приветствия сказал адвокат.

– Что с вашей машиной?

– Машина в порядке, просто на улице ужасный гололед, вся Москва стоит, ехать под землей – единственный способ куда-то добраться. Так что у тебя случилось?

– Нужна консультация по одному вопросу. – Я вкратце описала ситуацию с Ленкой, Костиком и его квартирой. – Кому теперь принадлежит квартира?

– Ты знаешь, я специализируюсь на уголовных делах, поэтому отвечу лишь в общих чертах. Квартира по-прежнему принадлежит несовершеннолетнему. До достижения им восемнадцати лет распоряжаться недвижимостью должен его опекун или директор детского дома, если опекунство не установлено.

– А если мальчика усыновят?

– Тогда приемные родители.

– Они имеют право продать квартиру?

– Нет, такую сделку не пропустит местный орган опеки и попечительства.

– Судя по всему, местный орган опеки и попечительства не отличается особой щепетильностью, его легко подкупить.

– Люся, я говорю тебе, что написано в законе. На законных основаниях квартиру можно только сдавать, собственность ребенка должна быть сохранена. Но как ты сама понимаешь, на практике можно найти не одну лазейку, чтобы оттяпать у него недвижимость. К примеру, можно признать ребенка недееспособным, всю жизнь держать его в больнице для душевнобольных и спокойно распоряжаться его имуществом. Это только тот вариант, который мне сейчас навскидку пришел в голову, а их может быть несколько десятков.

– Несколько десятков?! – ужаснулась я.

– В том числе убийство, – задумчиво добавил адвокат по уголовным делам.

В трубку со свистом ворвался поезд метро.

– У тебя всё? – нетерпеливо поинтересовался Вячеслав Васильевич.

– Еще один вопрос! – Я перешла на крик. – В свидетельстве о рождении этого ребенка в графе «отец» стоит прочерк, но папаша существует! Может он как-то заявить о своих правах на сына?!

– В любой момент биологический отец может установить отцовство через суд. Для этого ему необходимо провести анализ ДНК и собрать кое-какие документы. Сделать это сложно, но реально, особенно для обеспеченного человека.

– И тогда как законный представитель ребенка отец может распоряжаться его квартирой?

– Безусловно.

Ну вот, кажется, у меня появилась отличная версия, кому и зачем понадобилось подставлять Ленку Алябьеву. Отец Костика, сгоряча подаривший новорожденному сыну квартиру, позже пожалел о своем поступке. Однако по закону договор дарения отменить нельзя, вот папаша и придумал план, как вернуть себе имущество.

Для начала надо было изолировать мать. Подкупив двух чиновниц соцзащиты – инспекторшу Махнач и юристку Прудникову, он попытался лишить Ленку родительских прав. Возможно, в последний момент он сообразил, что одних липовых характеристик недостаточно, требуется обвинение в более серьезном преступлении. Тогда он убил Махнач, но просчитался, задушив ее красными колготками. Поняв свою ошибку, дальше он действовал более грамотно: забрался в подаренную квартиру, выкрал вещь, которая наверняка принадлежит Костику, и уже этой футболкой задушил Прудникову.

Возникает вопрос: четырехкомнатная квартира в центре подмосковного города – достаточная ли это причина, чтобы пойти на два убийства? Думаю, зависит от человека, порой убивают и за меньшее. Возможно, бабы сами нарвались. Стали требовать больше денег за свои услуги, шантажировать известного в городе человека, вот и поплатились за свою жадность.

И потом, не собственными же руками главный психиатр города убивал чиновниц? В его распоряжении имеется куча психов с самыми разными диагнозами – выбирай любого. Кстати, психу в случае чего легко обеспечить алиби: вот, господин следователь, смотрите документы, больничную палату этот человек не покидал, ему и лекарства кололи внутривенно, о чем имеется подпись медсестры…

Тот вариант, что отцом Костика является Никита Нащекин, я решительно отмела. Если мужчина, который не состоит с женщиной в браке, оставляет ее ребенку квартиру, то он на двести процентов уверен в своем отцовстве. Тем более когда он медик по образованию.

Кстати, отчество у Костика – Сергеевич, как у самой Ленки. Не знаю, почему она решила дать своему ребенку отчество дедушки, но, очевидно, на то была причина. Возможно, отношения с женатым любовником стали напряженными, и Ленка решила окончательно вычеркнуть его из своей жизни.

Теперь я разделяла точку зрения Алки: Алябьева от отчаяния сказала Никите, что он отец, в надежде, что бывший любовник примет участие в судьбе мальчика. Впрочем, Нащекину я пока не стану рассказывать о своем открытии. Пусть не расслабляется. И я уже даже знаю, какое задание надо ему поручить.

Когда я вернулась в квартиру Нащекиных, вся семья была в сборе. На кухне няня кормила маленькую Наденьку ужином, а в гостиной родители смотрели по телевизору какой-то боевик.