5 дней. Наши войска заняли больше 20 сел, в том числе и районный центр Апполоновку, Помимо живой силы фашисты потеряли в этих боях до тысячи машин, 150 орудий, 5 минометных батарей, десятки пулеметов, 500 мин, в панике было оставлено казначейство 119-го немецкого моторизованного полка со всей его казной.

Штеповское контрнаступление заставило немцев оттянуть на Юго-Западный фронт значительную часть сил из орловской группировки Гудериана».

Победа по тем временам оказалась существенной. Ее и сравнивать-то было почти не с чем. Разве что с Ельней, где немцы отступили, потеряв около 50 тысяч человек. Там долго продолжалось кровопролитное сражение, в котором участвовало много войск и которое обошлось недешево. Ведь атакующий, как правило, несет больше потерь, чем обороняющийся. А в Штеповке все решилось одним ударом, потери у кавалеристов и гвардейцев были невелики.

Военный совет Юго-Западного направления прислал корпусу благодарственный приказ. Генерал Белов был награжден орденом Ленина. Понаехало столько корреспондентов, что Павел Алексеевич не успевал отбиваться. Его фотографировали возле трофейной техники, возле разбитых танков.

Бойцы ели трофейный шоколад. Многие сменили изношенную обувь на добротные немецкие сапоги с короткими голенищами.

Часть брошенных автомашин фашисты успели взорвать, однако достаточно было и неповрежденных. В корпусе прибавилась сотня грузовиков. Не обидели себя и гвардейцы.

Павел Алексеевич съездил в 131-й Таманский кавалерийский полк. Не устраивал никакой проверки, просто прошел по сельской улице, завернул в несколько хат. Потолковал с бойцами, покурил с дневальным возле коновязи. Настроение у людей было хорошее, забыли они и про грязь, и про осенние злые дожди. Шутки, взрывы смеха, веселые лица.

Победа вернула людям уверенность. Павел Алексеевич Считал это особенно важным.

20

Советские войска, ослабленные большими потерями под Киевом, отступали почти по всему фронту. Противник прорывался то севернее, то южнее кавкорпуса. Белов, выполняя приказы, опять вынужден был отводить свои дивизии.

Горящие деревни, толпы беженцев, бесхозные гурты скота на мокрых полях… Осталась позади Украина, бои шли севернее Харькова.

Когда же будет конец этому? Когда повернутся войска лицом к западу? На каком рубеже?!

За городом Короча получили распоряжение — корпус выводится в резерв. Надо немедленно, форсированным маршем следовать в село Велико-Михайловку. Павла Алексеевича удивили сроки: времени на марш дали так мало, что, можно подумать, кавалеристов отводят не на отдых, а для какого-то срочного дела.

Пришлось оставить позади автомашины, повозки, тыловые подразделения. Лишь боевое ядро корпуса — конные полки и артиллерийские дивизионы — двигалось слитно, по нескольким параллельным дорогам. Все командиры, и сам Белов, ехали верхом вместе с сабельными эскадронами. Бойцы помогали вытаскивать из грязи пушки, застрявшие пулеметные тачанки.

На коротких привалах мокрые, усталые люди первым долгом обихаживали коней: разыскивали корм, поили, ставили под крышу. Сами ложились поспать час-другой где придется.

Люди держались. На нервах, на втором дыхании, но держались. Начали падать измученные лошади. Ночью свалилась на дорогу красавица кобыла начальника разведки. Павел Алексеевич чуть не наехал на него в кромешной тьме. Лежал Кононенко под лошадью, в липкой грязи, скрипел зубами и ругался с горьким отчаянием. Болела придавленная нога, да и лошадь жалко — привык к ней.

Бойцы помогли капитану подняться. Он первым долгом извинился перед Беловым за непотребные выражения: не знал, дескать, что командир корпуса едет.

— Чего уж там, — ответил Павел Алексеевич, — В упор разглядеть трудно.

— Все равно виноват! Разведчики в какой угодно темноте видеть должны, тем более своего генерала! — чеканил Кононенко.

Белов велел дать ему своего запасного коня. Тронул шпорами усталого Победителя, и тот, качнувшись, медленно двинулся в сырой мрак, с трудом вытягивая из липкой грязи ноги.

В Велико-Михайловку прибыли после полуночи. Квартирьеры, загодя посланные в село, развели людей по домам.

Как ни устал Павел Алексеевич, а утром поднялся с зарей. Умылся, побрился. Обмундирование было уже высушено и почищено. На этот раз оделся он особенно тщательно. По привычке проверил: полевая сумка, шашка, пистолет — все при себе. На улицу вышел, слегка волнуясь.

Велико-Михайловка не просто большой населенный пункт. Название это знакомо каждому советскому кавалеристу. 30 ноября 1919 года после кровопролитного боя селом овладели конники Буденного. Здесь Семен Михайлович получил распоряжение командующего Южным фронтом Егорова, в котором были слова: «Первая Конная армия».

Решение о развертывании конного корпуса в армию было принято еще 19 ноября, но официальное сообщение об этом пришло к буденновцам лишь в Велико-Михайловке. Вот и стали они считать, что именно в этом селе родилось самое крупное в мире кавалерийское объединение…

А какие указания получит здесь он, Павел Белов?!

На квартиру возвратился как раз к завтраку. За большим столом поместились командир с комиссаром, Михайлов и еще несколько человек. Хозяйка управлялась вдвоем с дочкой: нажарила картошки с салом, наварила яичек, принесла большую обливную миску квашеной капусты.

С удовольствием пили чай. У капитана Кононенко бисером выступили на смуглом лбу капельки пота. Алексей Варфоломеевич Щелаковский, отдуваясь, расстегнул воротник гимнастерки.

В самый разгар чаепития с узла связи принесли пакет. Павел Алексеевич вскрыл его. Пробежал глазами по строчкам, не поверил, снова вернулся к началу. Сзади наклонился Щелаковский, дыша в затылок.

Приказ гласил: с сего числа кавалерийский корпус находится в распоряжении Ставки Верховного Главнокомандования. Все части немедленно сосредоточить на железнодорожных станциях в районе Нового Оскола и подготовить к погрузке в вагоны. Место выгрузки — станция Михнево.

Прочитав приказ вслух, Павел Алексеевич поинтересовался, кому известен этот населенный пункт. Командиры пожимали плечами.

Не нашли Михнево и на подробной штабной карте, охватывавшей довольно большой район.

Узнать можно было на почте. Но нет ли там слишком любопытных людей, которые обратят внимание: почему, мол, военных интересует такая станция?

— Кто у нас в штабе самый завлекательный? — посмеиваясь, спросил Щелаковский.

— В каком смысле?

— Ну чтобы женские сердца перед ним таяли. На почте-то одни женщины… Чтобы смог зубы заговорить и справочник полистать.

— Капитан Кононенко, — сказал Павел Алексеевич. — Одессит, весельчак, лицом бог не обидел.

— Э нет, товарищ генерал! — вставил адъютант Михайлов. — Кононенко только среди мужчин боевой. Он своей жене предан, на других женщин от него таким холодом веет, аж зябнут. Переводчика Дорфмана надо отправить.

— Лучше майора Вашурина из оперативного отдела… Он и высок, и строен, и вежлив. Ему эта дипломатия вполне по плечу.

На том и порешили. Вашурин охотно взялся за поручение. Постоял перед зеркалом, поправил прическу. Не спеша, с достоинством, зашагал к почте.

Зато возвращался майор торопливо, срываясь на бег. Вошел в горницу, прикрыл дверь:

— Товарищ генерал! Станция Михнево находится возле Москвы!

Белов и Щелаковский переглянулись.

— Попрошу — никому ни слова, — предупредил Павел Алексеевич.

Оставшись