Так и постановили, с большим уважением и расположением друг к другу: Василий с Клавдией остаются жить с Софьей Михайловной и дедом Павлом, а родители с Антошкой переезжают в новую квартиру.

Ну и зажили.

Большинство молодых людей, вступая в самостоятельную взрослую жизнь, оказываются к ней совершенно не готовы, причем каждый в каком-то своем, отдельном случае: кто к материнству или отцовству, кто к серьезной работе и необходимости самому обеспечивать себя и близких, а кто к настоящей, а не игрушечной жизни и ответственности.

Вот именно– к настоящей жизни. Для Клавдии ничего особенно-то и не поменялось, кроме того, что родители стали жить отдельно, а вместо них рядом с ней образовался Вася. Она настолько не воспринимала перемены, произошедшие в ее социальном и семейном статусе, что еще долгое время пребывала в каком-то девичьем беспечном состоянии, словно для нее ничего и не изменилось. А вот Василий– совсем иное дело, он сразу же принял на себя всю полноту ответственности не только за себя, Клаву и их будущего ребенка, но с первого же дня и за Софью Михайловну и Павла Саввовича.

Через несколько месяцев произошел между Клавой и Васей разговор, который заставил Клавдию сильно призадуматься о своем новом статусе и тех переменах, что он принес в ее жизнь.

Были ли у Василия связи с другими женщинами или нет, неизвестно. Когда он находился в Москве, то ночевал только дома, никогда не пропадал в «неизвестность» хотя бы на пару часов и телефон не отключал, будучи в доступе постоянно. Мог, понятное дело, задержаться в институте, но у них с Клавдией была настолько сложная и насыщенная учеба и практика, что они порой оба возвращались домой только к ночи. С кем встречался и как проводил время Василий, когда уезжал домой в Тыву, только одному Василию и было известно.

Ну вот как-то раз Клавдия честно так, по-дружески, сунулась расспросить мужа об интимной стороне его мужской жизни, проявить, так сказать, искреннее участие и заботу, но получила в ответ довольно суровый словесный, что называется, отлуп.

–Клава, ты теперь моя жена, пусть и номинальная, и мать моего будущего ребенка, а я, насколько тебе известно, уважающий себя мужчина. И оскорблять тебя и унижать самого себя разговорами и обсуждением с тобой или с кем бы то ни было вообще моих мужских потребностей и левых заходов никогда не стану и никому не позволю. Никаких отношений ни с кем у меня нет, давай так договоримся.

Бабушка Софья Михайловна, честно подслушивавшая ту их беседу, оставшись вдвоем с Клавой, аплодировала Василию Максыровичу, выказывая свое уважение ему как мужчине. Нет, не стоя, до этого не дошло– сидя, но аплодировала, проявляя таким образом свое женское и человеческое уважение внучатому зятю. А на замечание Клавдии, что вообще-то интеллигентные люди не подслушивают чужих разговоров, особенно бесед между мужем и женой, спокойно ответила:

–У вас нет интимных отношений, поэтому ничего запретного или конфузящего вас услышать я не могу. А быть в курсе того, что происходит в нашем доме, я обязана.

Собственно, возразить было особенно и нечего.

Умные люди, причисляющие себя к ученым, утверждают, что основой брака является единомыслие и доверие и только с ними и вырастает любовь. Первого и второго у Васи с Клавдией было до фига и самого высокого качества, и любовь имелась, только человеческая, родственная, а вот самого главного, что связывает мужчину и женщину, тех самых чувств, бог им не дал. И, понятное дело, в этом была причина, почему семьи у них не могло получиться, да и не воспринимали они свой брак всерьез как таковой, во всех его смыслах.

Софья Михайловна была права: какая совместная жизнь, когда нет самого главного? Никакая. Но тот их разговор с Василием словно встряхнул Клавдию, заставив о многом задуматься и многое пересмотреть и понять про свою теперешнюю жизнь.

А потом родился Павлуша, которого назвали в честь деда Павла Саввовича. Клавдия легко носила сына, а чего бы ей тяжело его носить? Молодая, восемнадцать-девятнадцать лет, здоровая женщина, энергичная, благополучная и позитивная. И так же легко его и родила, своего богатырька– четыре пятьсот весом и пятьдесят пять сантиметров ростом.

Клавдия сидела в декрете и штудировала учебники и конспекты, которые приносил ей Вася, а также внимательно выслушивала все пояснения, которые он давал, и делала вместе с ним задания и курсовые работы. Благодаря чему, приступив к занятиям по окончании академического отпуска, уже в другой группе и на другом потоке, на год младше, чем училась с Василием, она смогла сдать экстерном несколько предметов и освободить себе достаточно много времени, чтобы заниматься сыном.

На первые их совместные, семейные летние каникулы Василий с Клавдией и Павлушей приехали в Тыву.

–Когда я попала первый раз в Тыву,– увлекшись собственным рассказом, делилась впечатлениями с Матвеем Клава,– я обалдела. Мы живем в своей Москве как в отдельной какой-то резервации, словно за МКАДом и Шереметьевом жизни и вовсе нет. Ну еще в Турции, Египте и Европе есть. Мы совершенно не знаем свою страну, не понимаем и не осмысливаем огромности ее масштабов и всей той красоты и настоящих человеческих и природных богатств, которыми она одарена. Не понимаем, насколько Россия потрясающе красива, величественна и разнообразна.

У Василия большая семья, двое старших братьев и две сестры, и все они на тот момент, когда мы приехали впервые, уже имели свои семьи, и у Пашки вдруг обнаружилась целая куча двоюродных братьев и сестер. Вся родня занята в семейном бизнесе и трудится на ферме Донгаков, которую основал их дед, сейчас возглавляющий род, Чыргал-бай Увангурович. Чем они только ни занимаются в своем хозяйстве: иконей разводят, и овец, и всякую иную живность, и пасеку имеют. Немного промышляют охотой и помогают лесному хозяйству. И вот все это огромное семейство, передавая нас с тогда еще грудным Пашкой из рук в руки, устроили нам обалденный туризм, показывая свою Тыву. Начнем с того, что их ферма расположена на границе Убсунурского заповедника. Соответственно, не так уж и далеко от самого озера Убсу-Нур, считающегося, уверена, ты знаешь, Всемирным наследием Юнеско, большая часть которого расположена на монгольской территории. Боже, какие же в Тыве красивейшие места!

Восхищаясь, Клавдия покрутила головой, вспоминая о тех своих далеких, сильных впечатлениях.

–Я была совершенно очарована и захвачена этой небывалой, какой-то гордой, величественной красотой. И люди. Поразительной открытости и доброты, улыбчивые, щедрые. Может, это только мне такие попадались, но других я там не встречала. И знаешь, что меня зацепило и удивило больше всего, когда ты рассказывал о Монголии?

–Что ее история очень похожа и созвучна с историей Тывы?– догадался Ладожский, чуть улыбнувшись.

–Точно,– подтвердила Клава, подняв указательный палец вверх.

–Ну так ничего удивительного,– пожал плечами Матвей.– Урянхайский край, как раньше называлась эта территория, насколько я помню, долгие годы находился под управлением китайских, Цинских властей и Внешней Монголии.