— Ну, за наше здоровье! — сказала с улыбкой на лице Беба. Три пожилых девушки чокнулись. Вода была приятно теплой, шампанское охлажденным. Беба взяла с блюда на краю бассейна круглое шоколадное пирожное и отправила его в рот.

— Девочки, это фантастика!

Потом положила на фарфоровую тарелочку несколько пирожных для Пупы.

— Ммммм, — с наслаждением пробормотала Пупа и в мгновение ока умяла все пирожные.

Бебу и Куклу изумил порыв Пупиного энтузиазма по отношению к пирожным. Вообще-то, если кто из них и проявлял постоянный энтузиазм к еде, так это была Беба.

Беба слегка сникла, правда, ненадолго. Впервые она на собственном опыте почувствовала всю силу денег. Денег у нее не было никогда в жизни, жили от зарплаты до зарплаты, и она о них как-то и не думала. «Деньги — это как шуба из самого дорогого меха, — размышляла сейчас она. — Люди совершенно по-разному относятся к женщине в шубе и к женщине в спортивной куртке». И в этом ее никто не смог бы разуверить.

— Деньги — это как волшебная палочка, — сказала Беба.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Кукла.

— Стоит показать деньги, как люди, которые только что смотрели на тебя, как на кучку собачьего дерьма, вдруг начинают относиться к тебе так, словно ты Кейт Мосс! — lch deck mein schmerz mit mein nerz![49]— сказала Пупа.

— Люди просто начинают тебя больше уважать, — бубнила Беба.

— Деньги — дерьмо! Люди как мухи! А мухи всегда на дерьмо слетаются! — Пупа безапелляционно поставила на этой теме точку.

Беба сначала слегка обиделась, потому что ни Пупа, ни Кукла ничем не показали, что их как-то особенно сильно обрадовал ее выигрыш в рулетку. Она позаботилась о том, чтобы устроить эту маленькую пирушку, угостить их, а они остались равнодушны. А может, ей, Бебе, это только показалось. «Да и вообще, — думала Беба, — эти деньги вовсе не заслуга, а просто случайный выигрыш. Так что тогда хвалить и поздравлять? Из-за слепой удачи?»

Тут к бассейну подлетел Мевлудин, который, судя по всему, сбежал с рабочего места, потому что на нем была только его «спецодежда».

— Ну что вы за люди! Да как же вы, дорогая, без меня отмечать начали, а?

— Проходи, проходи, мы тебя ждали! — радостно закричала Беба.

Мевло подхватил бокал шампанского с подноса превратившегося в невидимку официанта, а потом, сбросив шлепанцы, медленно зашел в бассейн, прямо в шароварах, жилетке и с тюрбаном на голове.

— Эх, дорогие мои! Мокнете в бассейне, как соленые огурцы в бочке. Ну, за ваше здоровье, красавицы! И за здоровье моей мамы, я ей как раз на днях деньги послал, чтобы сделала себе новые, красивые зубы, а то сейчас они у нее щелкают, как кастаньеты, — молол Мевлудин. И вдруг, изумленный, застыл с открытым ртом…

В поле его зрения попала маленькая старушка на плавающем шезлонге, в белых гольфах и купальном костюме с резвящимися телепузиками. Мевлудину почудилось, что перед ним какое-то древнее божество.

— Простите, мадам, что я так разболтался, — сказал Мевлудин.

Мадам с какой-то даже юной грациозностью протянула ему свою маленькую сухую руку. Мевлудина растрогала эта ручка, похожая на птичью лапку, и он еще больше устыдился своей болтовни.

— Э, Мевло, добро пожаловать, дорогой, — сказала Беба, которая явно умышленно выбрала для разговора с Мевлудином боснийскую интонацию.

— Э, дорогие, хорошо вам тут пить шампанское и мокнуть в бассейне, — снова раскрыл рот Мевлудин, обращаясь при этом в основном к Бебе.

— Так и ты пьешь и мокнешь, — сказала Беба.

— Может, и мокну, но я бы предпочел другое!

— А почему? — заинтересовалась Пупа.

— Она знает, — сказал Мевлудин и ткнул пальцем в сторону Бебы.

— Рассказать им? — спросила Беба.

— Расскажи, дорогая, расскажи, скрывать мне нечего. Скрывают обычно хорошее, а несчастье само брыкается да голую задницу показывает!

— Мевло влюбился, — объяснила Беба.

— В кого? — спросила Пупа.

— Да ты ее знаешь, та маленькая американка, мы тебе рассказывали.

— Я смотрю, ты и так уже всем все сама разболтала! — рассердился Мевлудин.

— Вовсе не всем, правда, не всем: никто, кроме нас трех, не знает!

— Кукла знает.

— Ну, так это и есть три, скажешь, нет?! Дамы расхохотались.

— Даа, вам-то хорошо животики надрывать! — сказал Мевлудин.

— Действительно, некрасиво. Мы хохочем, а девочка осталась без отца… — сказала Беба.

— Да простит Бог душу уважаемого мистера Шейка, — сказал Мевло.

— Когда это случилось? — спросила Пупа.

— Вчера.

— Как?

— Просто откинул коньки, и все.

— Как?

— Подавился мячиком для гольфа.

— Какая жизнеутверждающая смерть! — сказала Пупа.

Кукла молча попивала шампанское, а Мевло, Беба и Пупа комментировали «жизнеутверждающую» смерть мистера Шейка и философствовали на тему «сегодня ты есть, а завтра тебя нет». Казалось, этот разговор Куклу особенно не занимал. Тем не менее она вздрогнула, когда до ее ушей долетело Пупино замечание:

— Прекрасно. Теперь нет преград на пути к вашему счастью! — сказала Пупа, вытянув длинную шею и направив на Мевлудина светлый взгляд.

«Как она вдруг оживилась!» — подумала Кукла, которую встревожила неожиданная Пупина разговорчивость. Обычно Пупа в основном дремала или молчала, и такая резкая перемена поведения, как ей показалось, не предвещала добра.

— На пути к своему счастью стою я сам, как бревно поперек дороги, — ответил Мевлудин.

— Мевло считает, что он недостаточно хорош для той девушки, что он не знает английского — и это правда — и что у него нет хороших манер, — пояснила Беба.

Тут Пупа слегка приподнялась на своем шезлонге и серьезно спросила:

— Вы в присутствии девушки в носу ковыряете?

— Не ковыряю, клянусь матерью! — вопрос ошеломил Мевло.

— Вы жадный? — продолжала Пупа.

— Нет, клянусь мамой!

— Запомните, нет ничего хуже жадного мужчины!

— Я не жадный, клянусь именем Тито!

— Вы много болтаете в присутствии девушки?

— Потрещать я люблю, ничего не скажу, но я могу себя контролировать. Да и английского я не знаю, — ляпнул он простодушно.

— Вы красивы, как Аполлон, не ковыряете в носу, не жадный и не слишком много болтаете. С вами все в порядке! — произнесла Пупа тоном врача, на сто процентов уверенного в своем диагнозе.