Потом его самого успели спасти санитары и доставили на носилках с передовой в баварский полевой лазарет. То, что эти солдаты были без оружия и носили белые халаты с крестами, обозначало, что в них никто стрелять не будет. И это было почти так, санитаров редко кто убивал.

Естественно, они погибали под обстрелами во время бомбежек, но в остальное время их берегли. Порой они спасали раненых солдат и с противоположной стороны, но приоритет оставался за бойцами германской армии.

Итак, ефрейтор Schicklgruber. Надо отметить, что это было уже не первое его серьезное ранение. В 1916 году под Ле Баргюр он был ранен в левое бедро осколком гранаты. Это была первая битва на Сомме. Тогда он попал в лазарет Красного Креста в Беелице.

Это был тяжелый день. Несколько сот раненых человек, конечно, не вмещались в две небольшие палатки полевого лазарета в Уденарде.

Уже далеко стихли выстрелы и взрывы, а санитары продолжали подтаскивать очередную порцию. Многих успели перевязать, некоторых просто относили в сторону, потом их перетащат в соседний лесок. Теперь ими будет заниматься похоронная команда.

Полевой хирург осмотрел ефрейтора, у того, как у многих, были повреждены глаза. Тот лежал на столе и беспокойно мотал головой. На бланке писарь уже успел нанести его фамилию, воинское звание и имеющиеся награды.

«Герой! Крест с мечами за боевые заслуги III степени! Черный шеврон. Знак отличия раненых! Звание ефрейтора присвоено ещё 1 ноября 1914. Связной. А ведь это конец военной карьере, инвалидность. Везунчик. И чего это он так орет?»

Он кивнул санитару, чтобы тот сделал ему успокоительный укол морфия. Потом сменил повязку и приказал отправить его в прусский лазарет в Пазевальк. Ещё нужно сделать обход, а потом будет время перекурить.

Что такое Пазевальке? Это место тогда находилось глубоко в тылу. Скоро туда отбудет санитарный обоз. Тем самым следовало резко снизить число своих пациентов. Многим нужно было оказать и другие, более кардинальные услуги, например, отпилить ногу или руку. Ампутацию оторванной конечности следовало сделать сразу, чтобы не появилась гангрена. День ещё не закончился, а ночь уже обещает быть бесконечной.

Полевой баварский врач ещё раз огляделся, вытер со лба пот, вышел из палатки, чтобы закурить сигарету. Долго и нервно искал свой портсигар. С некоторых пор у него дрожат руки, он конкретно подсел на морфий, и, кажется, что конца этой бойни никогда не будет.

* * *

Ещё молодой Ади лежал с перемотанной бинтами головой перед входом в лазарет на носилках. Под дождем его тело дрожало, поэтому санитару пришлось укрыть носилки серой шинелью. Рядом лежали каска и его походный ранец.

Очень скоро подойдет обоз, и его перетащат на телегу. Вот-вот станет действовать наркотик, и тогда он наверняка забудет то, что ему удалось увидеть в последний момент, перед самой потерей зрения.

Вы спросите, что он там такого особого увидел?

Серое утро началось с обстрела. Все уже знали, что скоро начнется атака, и тогда следовало ворваться на позицию противника, чтобы воспользоваться своим преимуществом. Но сначала следовало дождаться, пока обстрел даст нужные результаты.

Артиллерия противника открыла ответный огонь, накрыла нейтральную полосу, сровняв несколько заградительных линий с землей. Они также готовы к атаке, но вряд ли готовы к появлению газа. Эту новинку уже применяли в нескольких местах и даже успешно.

Где – то равномерно работал чужой миномет, обкладывая минами участок за участком. Если им повезет, то они накроют германских артиллеристов. Тех нынче вывели очень близко вперед, чтобы они могли оттуда вести более прицельный огонь.

Из – за миномета, наверное, все и случилось. Теперь никто уже ничего не скажет.

Последний залп артиллеристов был самым неточным, и накрыло ряд германских позиций. Тяжелые пары обрушились сначала глубоко в линии защиты противника, а потом своим крылом захватили и передовой край.

Что тут началось! Взрывом сначала разнесло наблюдательный пункт. Потом минами накрыло пулеметную точку. Туда как раз поползли несколько солдат с ефрейтором – связным. Застигнутые в пути, они лишь на мгновение стали свидетелями начала атаки.

Ефрейтор успел вскинуть высоко голову. Противогазы мешали движению, и их было решено одеть потом. Но это «потом» наступило неожиданно, окатив всех ледяным дождем, который был уже отравлен.

Поднялся страшный свист. Помимо разрывов снарядов и мин, этот громкий звук буквально заполнил все пространство. Словно чудовищная громовая песня прокатилась над позициями. Под аккомпанемент невидимого небесного органа, усиленная ветром и звуковой волной, она накрыла вокруг все, изменив даже атмосферное давление. Казалось, что сейчас у всех смертных полопаются ушные перепонки. Но пронесло!

Вдруг Ади увидел много гигантских крылатых существ, которые камнями падали с неба вниз, хватали что – то сильными голыми руками и быстро вздымались обратно, красочно поднимались высоко в воздух. Крепкие широкие крылья работали усиленными лопастями, разбивая плотные потоки воздуха и опасные осколки мин. Такие завихрения ещё долго красочно светились в небе, отмечая уже никому не видимый след их быстрого полета.

Кто это были? Он не сомневался, что валькирии!

Легендарные женщины – воины на своих крылатых сказочных лошадях. Они пришли за своим урожаем душ. Это легендарный древний бог Вотан собирал с поля сражения души умерших воинов, чтобы забрать их к себе в Ваальхаву, а валькирии помогали ему в этом праведном деле.

Никому нет дела до бесчисленных погибших в этот день. Армейский каппелан устроит похоронную службу, но потом, когда всех погибших приготовят к погребению. Валькирии успеют собрать нужное количество душ, вырвав их из тел этих праведников и мучеников.

Как их зовут? Сейчас точно и не скажешь. Но каждый немец с детства знает их имена, как имена всех остальных языческих богов.

Итак, это Брунгильда, Герхильда, Ортлинда, Вальтраута, Швертлейта, Хельмвига, Зигруна, Гримгерда, Росвейса и остальные. В тот день потребовалась помощь всех. И не беда, что они практически занимались мародерством. Это был только их промысел!

Ади поднялся чуть выше, чтобы убедиться, что это все не сон, все именно так и происходит. Крылатые лошадиные создания и полуголые женщины-воины как одно целое носятся по темному небу, ломая все представления о физических, земных законах. Вот одна такая лошадь устремилась и в их сторону.

Что – то опалило роговицу глаз ефрейтора, он вскликнул, закрыл ладонями лицо, но было уже поздно.

Прусский тыловой лазарет в Пазевальке. Это тихое, спокойное место, куда раскаты грома с передовой линии доносят только напоминание о страшной ежедневной канонаде.

Ефрейтору Schicklgrubery несколько часов назад сняли повязку. Зрение ещё полностью не вернулось к нему, а ведь ранение, можно сказать, было очень серьезным.