Кругом суета, ажиотаж. Все были поражены последней новостью. Объявлена капитуляция Германии. Власть великого кайзера, которому все присягали на верность, свергнута. Наступила новая эра, время новой республики.

Теперь никому нет дело до ефрейтора, и мало кто вспомнит, о чем кричал он в тяжелом бреду. Вообще никто не вспомнит. Медсестра в тот момент только крестилась, уже больно жалко ей было этого господина ефрейтора.

* * *

Пока он лежал в палате, у Ади было много времени, чтобы вспомнить свое детство, год, когда ему было шесть лет, и он переболел ветрянкой.

Он вспомнил, как долго лежал дома с большой температурой, как маленький темноглазый врач делал ему уколы, тихо шептал, что «все пройдет, дарлинг».

Но не это было главное в детских воспоминаниях. Те события, которые предшествовали болезни! Он внезапно всё вспомнил!

И тут он понял, откуда у него была эта тяга ко всему прекрасному! К искусству, к музыке. И к опере! Точнее к изображениям древнегерманских богов!

Он вспомнил тот далекий городской праздник. Мэр города господин Штраус готовил приветственную речь – обращение к горожанам. Было настоящее праздничное шествие, потом устроили танцы в национальной одежде.

Тут же состоялось состязания местных пивоваров и городских реставраторов.

И самым интересным было появление в черте города отряда «ряженых» тяжелых рыцарей на защищенных в латы конях. Числом их было всего четверо. Четыре «ряженых» всадника с небольшим пешим эскортом.

Тогда они прошли торжественным строем по центральной улице города, неся на древках своих копий штандарты древних городов, отсалютовали господину бургомистру и горожанам и выехали за черту города.

С каким восторгом отнеслись все к их появлению, очень редко в городе бывают такие зрелищные представления.

Пронёсся слух, что группа спешит на ежегодное представление в Пассау.

Между тем праздник в городке продолжался, а ватага мальчишек устремилась за удаляющимся отрядом. Ади бежал среди них и прекрасно помнит, как они срезали дорогу лесной просекой.

Он помнит, как на опушке леса эта группа чужаков устроила бивак. Быстро, со знанием дела были расседланы кони. Потом сами они все сняли свое снаряжение и сложили в кучу. И все оказалось настоящим. Кожаные рубашки у слуг, покрытые солью от пота. Тяжелые идеальные кольчуги у господ. Латы блестели на солнце, полированные наконечники копий хищно горели своим огнем. Ничего бутафорского, даже щиты имели геральдические символы, в которых угадывались обозначения местных и дальних земель. Мечи и другое оружие было сложено в одном месте, чтобы удобно было его расхватать.

Принесли воды из ручья. Развели костер. А это в австрийских лесах строго запрещалось! Более того, на поляну принесли тушу молодого оленя. Один из спешенных рыцарей, бородатый атлет, метким выстрелом поразил зверя из самого простого лука. По сути, этот акт браконьерства карался штрафом или даже тюремным заключением, но кто мог наказать этих людей? Но как это можно прогнать таких людей, если они в клубах дыма выглядят просто настоящими великанами? Они и говорили как – то иначе, и шутки у них были непонятные.

Дети, которые пришли на поляну, словно очутились в прошлом, когда охота и рыбная ловля были основным источником питания. Возле костра засуетились, потом повеяло горелым мясом, сладковатым дымом. Очень скоро по рукам пошли готовые куски филе, отрезанные с боков оленя. Они были продеты на очищенные ветки и быстро подрумянились на тлеющем огне. Досталось по маленькому куску и детям, которых отсюда никто не гнал. Люди достали небольшой бочонок. Пиво было приобретено в городе, его быстро разливали в дорожные кубки и диковинные полые рога.

Мужчины пили и кричали тосты, но ничего этого разобрать было невозможно, они словно говорили на другом, непонятном остальным языке.

Скоро настроение этих людей изменилось. Подул резкий ветер, потянуло гнилью и сыростью, солнце скрылось за тучами. Лес словно встал плотной темной стеной.

Тут главный отряда встал во весь рост, огляделся и отдал короткий приказ! Все люди поспешили вооружиться, выстроились строем. Что – то тревожное видело в воздухе, криками они приказали детям убираться отсюда!

А смысл стал понятен и так. Дети испуганно заторопились, когда они вышли на дорогу, то позади что – то случилось. Ади оглянулся.

«Что же он увидел краем глаза, пока не убежал?»

* * *

Несколько человек уже лежали, уткнувшись в сырую землю, одни были пронзены длинными, необычного размера стрелами, другие убиты каким – то тяжелым предметом. Этот свист от стрел дети слышали, но не поняли, что же именно за этим стоит. Ади тянули за руку, но он остался, чтобы увидеть это ужасное, завораживающее зрелище. На поляне вёлся бой, настоящее кровопролитие. И уже два рыцаря и три оруженосца противостояли одному высокому молодому господину. Тот был одет в широкие металлические доспехи, на голове стальной шлем с длинным пером, в руках его быстро и равномерно вращался длинный меч. Его чудовищно длинный лук уже был воткнут в тело одного оруженосца.

«И как это можно проткнуть палкой тело человека?»

Казалось, что первых пришельцев было больше, и шансов у этого богатыря совершенно нет, но что-то подсказывало юному зрителю, что эти люди его очень боятся, и уже только поэтому они проиграли сражение. Так и случилось. Произошло несколько грубых сшибок, вольтажей, хитрые приёмы, подсечки, и вот их осталось двое!

И теперь где-то за городской чертой, на лесной поляне два человека бьются тяжелыми мечами.

И один уже явно устал, силы покидают его, вместе с этим он теряет свою кровь. Тяжелое ранение в грудь, пробита кольчуга. А другой, более молодой и, следовательно, сильный соперник, не торопясь отбивает удары первого, наносит очередной смертельный удар, потом колет противника в плохо защищенное горло.

Он наклонился и шепчет ему что-то «о будущей встрече в Ваалгаве».

Сверху и вокруг образовалось непонятное свечение, больше напоминающее северное сияние.

И тот, получив такой смертельный удар, просто захлебнулся кровью.

Рыцарь вытер меч о полу чужого плаща. Потом выгреб несколько свитков из кожаного подсумка, поправил за спиной огромного размера молот, повернулся и пошёл в лес. Там, где должна по сути дела находиться его лошадь. Но вместо лошади стоял тарантас, запряженный двумя огромными козлами. Он сел в него, буквально плюхнулся на дно этого деревянного тарантаса. И всё на поляне оставил как было.

Это ужасное зрелище ещё стояло кровавым пятном перед глазами, Ади сделал несколько шагов вперед. Так он перешагнул границу этого северного сияния и нагнулся к кожаному подсумку. Там был только один свиток, его он и успел схватить. Он сделал это прежде, чем его ноги сами унесли с того самого места. Так лесной пир обернулся чудовищной трагедией.

Всё это и вспомнил ефрейтор, двадцатилетний Ади. События, которые произошли с ним давно, но услужливая память спрятала их глубоко в подсознании. Родные тогда объяснили это болезненным бредом, что изредка возвращалось очередным ночным кошмаром, когда он просыпался весь в мокром поту, желая убежать от сильного и беспощадного господина, смотрящего на него в упор!