Это можно квалифицировать «больше, чем необходимо». Спасибо, Карло. Теперь мне придется включить в свою легенду падение.

Макс прищурился, глядя на место, которое указал Карло. Более заинтересованный, чем обычно, подумалось мне, но, может, это чувство вины обостряло восприятие. Я постаралась изобразить ранимость и слабость.

— Крепко, наверное, ты приложилась, — проговорил Макс.

— Уже прошло, бывало и похуже.

Я слезла со стула налить кофе себе: необходимо было как-то подвигаться, чтобы взять под контроль бьющий в виски пульс, за краем чашки спрятать губы, готовые вот-вот предательски задрожать, попытаться просчитать вопросы Макса и к чему он клонит, например: «Видела ли ты кого-нибудь, проезжавшего мимо на белом вэне? Где одежда, которая была на тебе в тот день?» Я ждала, мысленно подсчитывая количество дыр в моей легенде. Почему он так играл со мной?

Мне было очень жаль, что Карло вот-вот услышит, и я продолжала изображать неведение:

— Так расскажи нам, что ты видел. Судя по твоему лицу, что-то более впечатляющее, чем бешеная красная рысь.

— В старом русле нашли машину вверх колесами.

Я позволила себе на миг сделать большие глаза, задержать его взгляд на счет «один, два», как, по идее, должен поступить человек с чистой совестью, прежде чем отвернуться с притворным отсутствием интереса. Пульс бешеный — нужно глубоко вдохнуть через нос, чтобы голос не выдал заходящееся сердце. Господи, вот, наверное, что чувствует убийца.

— Такое не каждый день увидишь. Кто нашел?

— Клифтон Дэвис. Ты ведь знаешь его?

— Милый парень. Познакомилась с ним на твоей вечеринке, видела его вчера в «Кантине Эмери». Слышал о таком заведении?

— Разумеется, даже бывал там пару раз. — Макс покачал головой: он, похоже, был раздражен и недоволен, что я ухожу от темы. — Клифтон возвращался с ночной смены и увидел несколько грифов, кружащих над местом, — простое любопытство.

— Авария случилась, после того как я ушла?

Макс пожал плечами скорее в манере крутого парня, чем допуская что-либо. Для него это большое событие, и он собрался томить меня неизвестностью, держа в напряжении.

— Где опять собирала камни?

— Да на обычном месте, вокруг моста, где их выбрасывает потоком, к тому же там тень.

— Это все объясняет. Клифтон нашел машину за поворотом русла к северу от моста.

— Ты прав, конечно, объясняет. Если авария случилась за поворотом достаточно далеко от моста, я никак не могла увидеть. — Слишком много слов, прекрати трещать, соберись. — Так почему ты спрашиваешь меня?

— Ты единственный человек, который знает тех, кто ходит туда регулярно, и это делает тебя как бы потенциальным свидетелем. Но, зная тебя, уверен, ты бы позвонила, если бы что-нибудь заметила.

— Конечно. А что с фургоном, его бросили после аварии?

Словно сфокусированные на том, что видели совсем недавно, глаза Макса зажглись находкой смерти, которую мы все чувствуем, несмотря на неуместность острых ощущений.

— Нет, черт побери! Внутри там все плохо. Вонь невыносимая, мужик, мертвый, как считает патологоанатом, пару дней, но после вскрытия скажет поточнее.

— Боже мой… — Я повернулась на голос Карло: сосредоточенная на своем вранье, я забыла, что он стоит рядом и слушает нас. Он говорил тихо, как в церкви или в похоронном зале. — Меньше чем в миле от нашего дома. И Бриджид ходит к этому руслу каждый день.

— Не каждый, — быстро поправила я.

Лицо Карло вытянулось и побледнело. Всего лишь оттого, что он услышал о трупе. Я взглянула на лицо мужа и представила его реакцию, узнай он, что я была той, кто лишил это тело жизни. Не говоря уже о том как. Впервые я почувствовала, что, возможно, поступила правильно. Но был еще Макс, и он только разогревался.

— Тело было отброшено в заднюю часть фургона. Личинки в нем побывали, но все удрали, как будто даже они не вынесли жары. Патологоанатом сказал, жара градусов восемьдесят по Цельсию и недавний ливень ускорили разложение: там было как в медленноварке «Крок-пот». Парень просто стушился. Вырывавшиеся наружу газы проделали в теле большие фиссуры.

Копы любят говорить о таких гадостях, как маленькие мальчишки любят лягушек. Но Карло передернуло, и он извинился. Макс был достаточно вежлив и дождался, пока Карло не выйдет из комнаты.

— Меня вывернуло, — признался он. — Никогда не видел такого, разве на фото…

— И кто он? — спросила я. — Кто-нибудь, кого объявляли в розыск?

— На данный момент ни зацепки. Даже не будь он в такой жалкой форме, выглядел бы как бомж: длинные волосы, рваная футболка, нейлоновые шорты, босиком. При нем не было бумажника, страховки, регистрационного свидетельства транспортного средства. Хотя номерной знак я проверил по базе.

Ну же, Макс, не тормози. Имя, дай мне имя! Я постаралась спросить непринужденно:

— И что, в угоне?

— Кто его знает? — пожал плечами Макс. — Зарегистрирована на имя Джеральда Песила, но никаких гарантий, что это его мы нашли в машине.

— Несчастливое имя, — бросила я, изобразив скуку от всей истории. — У Джеральда Песила были приводы?

— Арестовывался за угрозу изнасиловать уличную проститутку у казино «Алмаз пустыни» месяцев шесть назад. И еще раз за лапанье пожилой леди в автобусе в Фениксе. Больше ничего. Хотя не исключено, что еще и наркотики.

— Не знаю, два сексуальных преступления… Может, и не просто совпадение. Как полагаешь, какой вывод сделает патологоанатом?

— Пока — несчастный случай. Разбился в результате аварии… — Макс выдал усталый вздох борца с преступностью. — Джордж Манрикес попытается откатать ему пальчики, чтобы сравнить с Песилом, но там даже не уверены, что они есть в базе. Однако мне пора возвращаться. Я оставил Клифтона распорядиться, чтобы тело увезли в морг, а вэн отбуксировали, и просто заглянул узнать, вдруг ты… — Он замолчал, не договорив.

Затем глаза его сузились, рот приоткрылся, будто он собрался сказать то, чего не хотел.

Чуть раньше в разговоре, прежде чем он произнес «фургон», это сделала я. А ведь мне не должно быть известно, какого типа автомобиль. Его мыслительный процесс был почти осязаем: вот он возвращается к началу беседы, восстанавливая последовательность и пытаясь вспомнить, кто сказал «фургон» первым. Я смотрела на Макса таким невинным взглядом, как только могла, и надеялась, что он ошибется.

— …вдруг я что знаю? — закончила за него я и покачала головой.

Когда в комнату вошел Карло, Макс, кажется, сдался. Но оттого, что он не произнес, о чем думал, стало только хуже: я чувствовала себя подозреваемой.

— Может, посидишь? Хочешь, сделаю тебе сэндвич? — спросила я.

— Спасибо, но пора в офис, сочинять рапорт.