На следующий день я не хотела идти в школу. Сначала решила, что притворюсь, будто больна — знаю, как сделать так, чтобы градусник показывал высокую температуру. Однако лежа в кровати и вспоминая, как меня называли крысой, я вдруг поняла — я не хочу прятаться. Не этому меня учил папа в детстве. Напротив, он всегда говорил мне: «Полинкин, никогда ничего не бойся. Иди только вперед. Ты смелая девочка, а смелым помогает судьба».

Тогда я не понимала его слов, но сейчас почему-то вспомнила и поняла. Прочувствовала. И решила, что не хочу убегать. Начать убегать сейчас — значит убегать всю жизнь. Это первое мое взрослое испытание, и я должна с достоинством его пройти.

Я встала, привела себя в порядок, оделась. В окно смотреть не стала — за ним шел дождь. Пришла на кухню, чувствуя себя просто ужасно. Там меня уже ждали мама и отчим.

Вместо традиционного доброго утра от мамы я услышала другое:

— Ты наказана, Полина.

— Что? — не поняла я.

— Ты наказана, — повторила мама и глянула на Андрея. Он улыбнулся ей уголками губ.

— В смысле?

— За вчерашнее. Тебе не стоит повышать голос на нас и дерзить, — продолжала мама. — Мы с Андреем решили, что должны тебя наказать. Ты лишаешься всех карманных денег на этой неделе. И домой должна приходить в семь.

— У меня репетиторство в семь заканчивается, — насмешливо сказала я. — Мне нужно добраться до дома за мгновение?

— Не дерзи, — нахмурилась мама.

— Значит, будешь приходить домой до половины восьмого, — холодно сказал отчим.

— Хорошо, — пожала я плечами. Теперь у меня нет друзей, гулять мне не с кем. Задерживаться тоже негде.

— И попроси прощения, — вдруг сказала мама. — У Андрея.

— За что?! — выкрикнула я. Чего-чего, а этого я не ожидала.

— А сама не догадываешься?

— Мам, я ничего ему не сделала!

— Ты сказала, что Андрей тебе не отец, — выдала мама и с беспокойством глянула на отчима. Тот кивнул, словно подбадривая ее.

— Но это ведь действительно так…

— Этим ты обидела Андрея. Он все делает для тебя — так, как это делала бы твой отец. А ты оскорбляешь его. Извинись за свои слова. — Мама была зла. Я понимала это по ее тону, по выражению лица, по жестам. И не знала, что делать. Просить прощения за то, что отчим мне не отец — это абсурд. Но молчание… Оно себе дороже.

— Прости, — сквозь зубы сказала я, опустив глаза.

— Впредь веди себя адекватно, — снисходительно бросил Андрей. — Сядь за стол. У тебя десять минут на завтрак.

Завтракала я в тишине. Мама молчала, Андрей — тоже. На улицу мы тоже вышли молча.

— Если я еще раз услышу от тебя это, наказание станет другим, — обронил Андрей уже в машине, и я почему-то сжалась. Его голос был спокойным, но взгляд, который он кинул в зеркало заднего вида, пугал.

Я ничего не сказала. Лишь опустила глаза, про себя кроя его последними словами.

Мы быстро доехали до школы, и я вышла, специально громко хлопнув дверью — знала, что Андрей это ненавидит. Он вновь подозвал меня к себе, открыв окно.

— Что?

— Сегодня до половины восьмого не появляйся, — услышала я в ответ. — Мы должны отдохнуть без тебя. Но опаздывать не смей. Поняла?

— Поняла, — прошипела я. Он холодно мне улыбнулся и уехал, а я отправилась в школу, надеясь, что сегодня день пройдет не так плохо, как вчера. Однако проблемы начались, едва я только ступила в школу.

Все шло по классике. Мой шкафчик вскрыли и посадили туда живую мышь. Серую, с облезлым хвостом и шевелящимися усами. Я открыла шкаф и закричала от испуга. Не то, чтобы я боялась мышей, скорее испугалась, что на моих вещах кто-то сидит. Стоящие рядом старшеклассники дружно заржали, и у меня в голове закралось подозрение, что это они посадили туда мышь. На крик прибежал охранник. Увидев в шкафчике живую мышь, он офигел, однако сумел поймать ее и с брезгливым видом унес, пугая по пути учениц. Я закусила губу, понимая, что желания складывать в шкафчик вещи у меня нет — там же была мышь… Мало ли какие микробы она притащила!

Зато я нашла записку: «Крыса для крысы» — гласила она. Я фыркнула. Идиоты! Какая крыса, мышка это обычная. Небось, настоящую крысу ловить побоялись!

Идя по коридору в класс биологии, я то и дело ловила на себе чьи-то насмешливые взгляды. Кажется, вся школа уже была в курсе, что новенькая из одиннадцатого «А» — изгой. На лестнице ко мне подлетел какой-то парень и шлепнул меня ниже талии. Я тут же заехала ему рюкзаком по лицу, и он возмущенно заорал.

— Крыса, ты офигела?! Да я щас тебя…

Что он там хотел мне сделать, я так и не поняла — откуда-то возникла Атом и перегородила парню дорогу.

— Ты с ума сошел, Васильев? Что за речи в стенах школы?

Пока она отчитывала его, я поднялась на второй этаж. Было ли мне страшно? Очень! Пульс зашкаливал, ноги были ватными, а воздух казался тяжелым и горячим. Заходить в кабинет биологии не хотелось больше всего на свете, однако я смело открыла дверь и оказалась внутри.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Все повторилось. Едва завидев меня, одноклассники стихли.

— Привет! — громко и с вызовом сказала я и села за свою парту. Но тотчас вскочила под громкий хохот — кто-то налил на мой стул воду. Хорошо, что юбка была темно-синяя, и пятно на ней было не слишком видно.

— Мы должны отловить всех крыс, — нараспев сказала Малиновская, сидя по обыкновению на парте с ногами.

Не обращая на нее внимания, я достала дневник, тетради, учебник, пенал и, надев наушники, уткнулась в телефон. Я делала вид, что мне все равно. Не хотела показывать им, что боюсь. Никаких слез и мольбы о пощаде.

Начался урок биологии, а я опять сидела одна — Барсова снова не было. В какой-то момент биологичка решила раздать какие-то методички — одну на парту, потому что их у нее было мало. Мне она велела пересесть за парту к девочке, чей сосед тоже сегодня отсутствовал. Девочка взглянула на меня, как на прокаженную, и демонстративно отсела подальше.

Когда я вернулась на свое место, то не нашла пенал. Его украли. Наверное, они хотели, чтобы я сказала об этом учительнице, но я промолчала. А после уроков осталась в кабинете и стала искать его, потому что в пенале лежала мой детский амулетик — старательная резинка в форме клубники, набор из которых когда-то давно подарил папа. Я по привычке таскала ластик с собой — на удачу. А сейчас лишилась. Пенала нигде не было.