— О, он у меня молодец! — с гордостью ответил ван Дэкер. — Я с ним никогда не расстаюсь, особенно в дороге по Яве, где нередко нужен переводчик. Будьте любезны, устройте его где-нибудь в уголке. Я заплачу.

Тугая поместили вместе со слугами отеля. Большинство из них были метисы[11], цвета «какао с молоком», как тут принято говорить. У одних было больше «какао», у других — «молока», а вообще-то народ достаточно красивый, только немного испорченный, так как и они уже считали себя людьми «господской крови» и свысока относились к «темным».

Голландцы поддерживают эту рознь, так как она для них выгодна. В какой-то мере приближая к себе метисов, они добиваются, что те не за страх, а за совесть служат своим господам, стараясь во всем походить на настоящих «туанов».

Вот почему и чувствовал себя Тугай не очень уверенно и хорошо среди этих людей.

— Добрый ли твой туан? — спросил его франт с блестящими пуговицами на форменной ливрее отеля.

— О, бэсар[12]туан! — ответил Тугай.

— Он тебя бьет?

— О, очень бьет! Добрый туан!

— Откуда вы приехали?

Звонок из номера господина помешал Тугаю ответить на этот щекотливый вопрос. Он убежал и пробыл у туана значительно дольше, чем это принято у хороших господ, не разрешающих себе лишних разговоров со слугами.

— Ого, как ты долго! — заметил один из слуг, когда Тугай вернулся. — Не учил ли он тебя?

Тугай вздрогнул от неожиданности, но тут же овладев собой, ответил, растягивая губы в широкой глуповатой улыбке:

— О, мой господин мудрый. Бэсар туан! Полдень в Батавии — это такое время, когда на улицах не увидишь ни одного европейца. Солнце стоит над самой головой и печет так, что только самое неотложное дело заставит европейца выйти из помещения.

Впрочем, голландские торговцы и чиновники тут никогда не ходят пешком, а только ездят. Само положение не позволяет им ходить, как обычным людям. Даже через улицу и то уважающий себя господин не перейдет пешком! А в полдень они или дремлют в своих конторах, или лежат в креслах-качалках на верандах, время от времени маленькими глотками попивая что-нибудь прохладительное. Те же голландцы, которым и в это время приходится работать, в счет не идут: их слишком мало на Яве.

Зато цветные туземцы чувствуют себя в это время — лучше не надо!

Главная одежда их — «саронг», или кусок ткани вроде юбки, спускающийся до колен. Носят саронг как женщины, так и мужчины. А в остальном — кто как может: одевают и рубашки, и кофты, и платок или мешок на плечи, а иногда и просто верхняя половина тела остается голой. На голове — разнообразные шляпы, круглые шапочки, платочки, чалмы…

Ноги же всегда босые: власти даже заботятся о том, чтобы туземцы не обувались. Это делается, чтобы лишний раз подчеркнуть разницу между европейцами и туземцами. Слуги господ, даже лакеи и швейцары в генерал-губернаторском дворце, наряженные в парадную одежду с блестящими пуговицами, — обязательно должны быть босыми Полицейские-туземцы, в синих мундирах с желтыми шнурами, — также босые.

Тугай вышел из отеля, прошелся по улицам, потом завернул в один, в другой переулок, и в конце концов добрался до городского рынка.

Рынок на Востоке — это главный центр всей общественной жизни города. Тут и клуб, и место митингов, тут всегда можно услышать самые последние новости. Далеко не каждый приходит сюда, чтобы что-нибудь купить или продать. Большинство толкается просто так, на первый взгляд, без всякой цели.

На огромной площади вытянулись ряды будок из пальмовых листьев, травы и бамбука. Будки такие низенькие, что человек может войти в них только пригнувшись.

Вонючая сушеная рыба, разные овощи, мясо, рис и фрукты — вот главные товары на рынке. Особенно много плодов. Они лежат большими грудами. Неисчерпаемо разнообразие, аромат и красота щедрых плодов Явы!

Наиболее важные из плодов — бананы. Они играют здесь такую же роль, как у нас картофель. Более ста сортов насчитывается их и по величине, и по вкусу. Покупают бананы целыми кустами, гроздьями весом в полпуда, и такой длины, что, повешенная на плечи, такая нитка тянется другим концом по земле.

Потом следует плод хлебного дерева: самый большой из всех плодов на земном шаре.

Дальше — кокосовые орехи, ананасы, апельсины-пампельмусы размером с арбуз и, наконец, такие необыкновенные плоды, о каких мы и не слышали никогда.

Вот, например, дыня «папайя», растущая на деревьях; внутри ее хранятся семена точно такие же, как наша рыбная икра. А вот «сау манила», похожая на наши сливы.

Но есть и совсем непохожие на наши. Хотя бы эта зеленая груша с интересным названием «адвокат»: сама она почти без вкуса, но если ее растереть и добавить ложечку вина или какао, получается так вкусно, что, попробовав раз, не забудешь об «адвокате» никогда!

А вот продают «дурьян», похожий на огурец величиной с детскую голову, с твердыми колючками на кожуре, но такой вонючий, что к отелям с ним лучше не ходить — все равно не пустят. Он воняет и гнилым сыром, и гнилым мясом, и чесноком. Но зато внутри у него находится такая сметана, ради которой многие европейцы готовы отправиться хоть на край света — лишь бы попробовать ее!

Очень дорогим считается «мангустан», напоминающий наше яблоко. Созревающее в нем «мороженое» осторожно едят ложечками. Это очень нежный фрукт. Даже на льду он не может продержаться больше двух суток.

Тут же и «манго» со вкусом скипидара, и «рамбутан», напоминающий каштаны, и «дуку» вроде винограда, и много других плодов. Короче говоря — выбирай, что душе угодно, лишь бы деньги! А деньги, как известно, водятся только у белых…

Большинство торговцев на рынке — китайцы, но есть и арабы. Малайцев же совсем мало. Среди них главным образом те, что продают свои сельскохозяйственные продукты.

На всем побережье Великого и Индийского океанов, пожалуй, не найдется ни одного более или менее крупного города, где бы не было китайского квартала. Есть такой квартал и в Батавии, и в нем живет до тридцати тысяч китайцев. Поэтому и на рынке их много. Тех, кто побогаче, голландцы назначают управляющими китайского квартала, присваивая им звания «капитана» или «майора». Начальники эти — верные слуги своих хозяев, — такие, что лучше не надо! Китайцы-ремесленники содержат тут же на рынке или на улице возле своих хижин кустарные мастерские. А есть на острове и просто бездомные китайские рабочие — кули, рассеянные по плантациям, предприятиям и другим местам, где требуется дешевая рабочая сила. Всего же китайцев на Яве более миллиона.

Немалое место занимают и арабы, тоже живущие в отдельном квартале. Они и являются главными конкурентами китайцев.

Только хозяева страны — малайцы не сумели приспособиться к торговле и разным промыслам, а занимаются главным образом тяжелой черновой работой.