Сын. Указан. Как раз для тебя. Ближнее Подмосковье, город Пушкино, частный дом с приусадебным участком. Поздравляю, мама! Ты становишься хозяйкой подмосковной усадьбы.

Мать. А ты моим нахлебником?

Сын. Ты хотела сказать наследником?

Мать. Это одно и то же.

Сын. Ты глубоко ошибаешься, мама, думая, что твой сын так мелко плавает.

Мать. Я никогда не ошибаюсь, думая о своем сыне. Я просто не имею права на ошибку.

Сын (милостиво). С сегодняшнего дня, мама, ты получаешь это право.

Мать (с надеждой). Что я получаю?

Сын. Право больше не думать обо мне. Я сам становлюсь владельцем недвижимости.

Мать (разочаровано). Я думала, ты становишься человеком.

Сын. В наше время это одно и то же, мама.

Мать. На какой же площади произойдет твое преображение?

Сын (загадочно). Там бывал Пушкин.

Мать. Неужели на Пушкинской?

Сын. Не будем преувеличивать. С улицы Декабристов сразу на Пушкинскую? Такое преображение для простых смертных невозможно. Мой вариант проще.

Мать. Проще у тёщи в Марьиной роще.

Сын. Как ты догадалась?

Мать. Насчет тёщи?

Сын. Насчет рощи?

Мать. Ты же сам сказал, что там бывал Пушкин.

(Пауза.)

Мать (в раздумье). Для канарейки, что щебетала спозаранку в твоей комнате, этот вариантик действительно клевый. Сразу и отдельное гнездышко в Марьиной роще, и перспектива наследования подмосковной усадьбы.

Сын (успокаивающе). Мы так далеко не загадываем, мама.

Мать. Мы? Значит, твоя канарейка все тебе и напела?

Сын. Не понимаю, что ты имеешь против канарейки?

Мать. Канарейки – это мещанский быт. Открой Маяковского.

Сын. Канарейки – это певчие птички. Открой энциклопедию.

Мать (с иронией). Твои энциклопедические знания ограничиваются зоологией?

Сын (в тон ей). Твое знание зоологии ограничивается Маяковским? Этот марксистский взгляд на канареек давно устарел. Сейчас на вещи надо смотреть шире.

Мать (покорно). Что ж, давай смотреть шире.

(Подает сыну толстый том энциклопедии. Сын открывает и читает.)

Сын. Канарейка – певчая птичка семейства воробьиных. В диком состоянии водится на Канарских островах.

Мать. Издалека залетела.

Сын (невозмутимо продолжает). Домашняя канарейка приручена с давних пор.

Мать. Конечно, ты у нее не первый.

Сын. И распространена по всему свету.

Мать. Ясно – интердевочка.

Сын (с гордостью). Ценится за пение и красоту.

Мать. Тебе досталась уцененная.

Сын. Ты больше не доверяешь энциклопедии?

Мать. Я больше доверяю Маяковскому. (Открывает том его стихов и читает.) Скорее канарейкам головы сверните!

Сын. Это жестоко, мама.

Мать. Зато справедливо. Иначе мы не построим.

Сын. Ты опоздала, мама. Вот уже больше десяти лет как мы перестраиваем.

Мать (с иронией). Конечно, ломать не строить.

(Берет в руки фотографию сына десятилетней давности и с нежностью смотрит на нее.)

Мать. Когда все это только начиналось, ты был таким милым, разумным мальчиком. (Со вздохом.) Кто бы мог подумать?

Сын (продолжает). Что я так постарею и поглупею за каких-нибудь десять лет.

Мать. С кем поведешься.

Сын (как бы оправдываясь). У меня трудный возраст, мама. Я еще расту. Имей ввиду, дети растут до 25 лет.

Мать. А я думала, до 45.

Сын. Не бойся, мама. Одной тебе не придется меня так долго нянчить.

Мать. Боюсь, мне одной придется нянчить сразу двух малолетних. Твоя канарейка, судя по ее щебету, тоже еще не оперилась.

Сын. Ты ей льстишь, мама.

Мать (подозрительно смотрит на сына). Надеюсь, она не дряхлая голубка?

Сын. Мы же выяснили, что она канарейка.

Мать. Мне лично еще ничего не ясно. Я видела ее только со спины.

Сын. Этого вполне достаточно, чтобы оценить все ее достоинства. Помнишь, у Пушкина в «Маленьких трагедиях». «Чуть узенькую пятку я заметил».

Мать. Это не Пушкин заметил, а Дон-Гуан и провалился в преисподнюю.

Сын. Это жестоко, мама.

Мать. Зато справедливо.

Сын (с иронией). Иначе мы не построим?

Мать (совершенно серьезно). Иначе ты не построишь.

Сын. Что я должен построить? Пирамиду Хеопса, Город-сад, Наше светлое будущее?

Мать. Свое светлое будущее. В твои годы это пора бы понимать самому.

Сын. Какие наши годы!

Мать. Уходящие наши годы.

Сын. Не будем о грустном, мама. Тебе еще строить и строить.

Мать. Размечтался, сынок.

Конец первого действия

Место действия – та же комната. Те же и незваный гость. Поздний вечер.

Мать все так же ходит по комнате и читает.

«Смуглый отрок бродил по аллеям.

У озерных грустил берегов».

Сын продолжает в тон ей.

«И столетие мы лелеем еле слышный шелест шагов».

В прихожей раздаются чьи-то шаги. Мать вздрагивает от неожиданности и с испугом смотрит на сына. Тот совершенно спокоен. На пороге комнаты появляется мужчина с подшивкой газет «Из рук в руки» в сильно пропыленном костюме. Его так и хочется пропылесосить.

Гость (громко, но не очень уверенно). Я на зов явился.

Мать (в недоумении смотрит на гостя). На чей зов? Я никого не звала.

Гость. Вы мне писали. Я прочел.

Мать (удивленно). Я? Вам?